Река на север - [100]

— Хватит философствовать, — услышал он. — Спускайтесь.

Посреди камеры с сумкой в руках стоял доктор Е.Во. Теперь он больше походил на заработавшегося чиновника, сироту или человека, которого незаслуженно обделили. Его явно мучили приступы служебного рвения.

— Мне и здесь хорошо, — ответил Иванов, не сдержавшись. За его спиной дышала ночь и где-то в ней — река, шевелящаяся, живая, между склоненными над ней деревьями. — Куда вы спешите?

— Спускайтесь, спускайтесь! — Доктор Е.Во., тусклый, как пятнадцативаттная лампочка, уселся в кресло, закинув ногу на ногу, — блеснули золоченые позументы. Моржовые усы угрожающе шевелились.

"Его бы воля, упек бы куда-нибудь подальше", — понял Иванов. Опомнившись, он невольно скользнул взглядом по столу: папку накануне он спрятал в сейф, и спрыгнул вниз.

— Я удивлен, что вы в хорошей форме, — сухо заметил доктор Е.Во.

После всех их разговоров он все еще сохранял энтузиазм и на что-то надеялся. Последний раз он настаивал на добровольном признании в шпионаже, впрочем, похоже, не отказался от этой идеи, ибо, несмотря на мрачный вид, был деловит и, как всегда, с до глянца выбритыми щеками. Он совсем не походил на того человека, каким Иванов видел его в издательстве господина Ли Цоя.

— А я удивлен, что это вы, — произнес Иванов.

Пикировка прочно вошла в их взаимоотношения. После полуторасуточного допроса они питали друг к другу почти родственные чувства. "Как ваша простата?" — регулярно осведомлялся Иванов. Он проникся сочувствием к судьбе дознавателя. Оказалось, что господин Е.Во. уже отправил за границу жену, сыновей и любовницу. "Никто не должен превзойти меня в предусмотрительности!" — заявил он в порыве откровения. В нем странным образом сочетались простодушие и снобизм. "Безусловно, вы правы", — согласился Иванов.

— Итак, ваш сын совершил заказное убийство. Факт доказан! Не стоит отпираться. Сделаете себе хуже.

— Не может быть, — спокойно возразил Иванов. — Он сидит у вас в подвале.

Он давно заметил, что на господина Е.Во. странным образом воздействует эта фраза, словно он еще не умел бороться с логикой оппонента, словно, кроме подвалов, у него не было других аргументов, но подвалы ему были запрещены.

— Завели песню, — словно задумавшись, произнес доктор Е.Во. — Впрочем, сейчас увидите, — продолжил он тоном всесильного человека. — Поедем на опознание. Кстати, он сам во всем признался...

И вдруг Иванов понял, что это последняя атака господина Е.Во. Так в лоб он еще никогда не бросался. Он понял, что у его оппонента выходит время. Возможно, он даже выговорил его у господина полицмейстера, и теперь шел ва-банк.

— Знаете, кого вы мне напоминаете? — спросил Иванов, словцо так и крутилось у него на языке.

— Знаю, и поэтому не будем. Кстати, шагистикой я больше не занимаюсь, а повышен... — Вялый, как презерватив, он явно был пешкой в чьей-то игре. — Не скажу кем, скоро сами узнаете. —Нагнувшись, показал свой высокий затылок с тщательно зализанными волосами. И с важностью водрузил портфель на стол. — Узнаете? — Последовало быстрое движение руками с растопыренными пальцами и в концовке: "Хоп!" — непристойный жест, и: — Вот так! — произнес доктор Е.Во. — Предлагаю вступить в национальный легион до пятидесяти — защищать Севастополь.

— От кого? — просил Иванов.

— Естественно, от вашего брата, — ответил доктор Е.Во. — От кого же еще?

— Я еще слишком молод, — парировал Иванов.

— Весьма патриотично, — назидательно заметил доктор Е.Во. и перешел на клериканский язык.

— Не утруждайтесь, — сказал Иванов. — Даже сами ничего не понимаете.

— Да уж... — смешался доктор Е.Во., — практики мало: все санкюлоты и санкюлоты, но я беру уроки...

Выставив ножку, смотрел вопросительно и твердо, у него был изможденный вид, как у долго курящего спортсмена, и вдруг сменив тему:

— Ваша сумка?

— Что же там? — Иванов пожал плечами. — Бумага?

Сумка выглядела слишком толстой, словно являя отражение честности господина Е.Во., радеющего на службе.

— Сумка ваша и содержимое тоже. Отпираться бессмысленно. — Он даже улыбнулся, правда, несколько натянуто, словно чего-то ожидая. — Вы не признаетесь? Наш агент все нам рассказала...

— Да... — сказал Иванов. — Но это абсурд, отвезите меня к господину Дурново.

Доктор Е.Во. выругался:

— Стал бы я с вами... — и выбежал из камеры.

Больше Иванов с ним не разговаривал вплоть до той ночи, когда они столкнулись на балконе Королевы. И тогда один из них сплоховал.

* * *

Загорелый и посвежевший, явился утром, одышливо хрипел за дверью, пока охранник открывал ее.

— Я счастлив до увлажнения! Прекрасно, сынок, прекрасно! — произнес он тоном бодрячка и мимоходом выглянул в окно. —Последнее лето тысячелетия. Вы знаете, в чем смысл жизни? —Снова, как и два дня назад, посмотрел на Иванова по-отечески мягко и добродушно. — Вспоминать ее потом! — Задумчиво пожевал губами. — Впрочем, это не мои слова, а очень важного лица! Догадываетесь, кого?

"Интересно, смог бы Кляйн или отец стать полицмейстером? — подумал Иванов. — Природа не терпит пустоты..."

— Нет, — терпеливо, как сумасшедшему, ответил господину полицмейстеру, — наверное, вашего тюремного палача?