Река - [24]

- Жди, пока оно придет! - вдруг крикнул тот самый молодой, который требовал немедленного наступления.

- Буду ждать, - спокойно ответил Плетнев, - и тебя, дурака, научу. Так и знай.- Снова остановился и еще раз привычным жестом потер подбородок. Впрочем, может, нам долго ждать не придется. Вот последняя новость, товарищи: у белых восстала одна из пехотных частей. Повернула винтовки и перебила своих офицеров. Потом форменный бой был, и в конце на нашу сторону перешло около сотни человек с винтовками и пулеметами.

- Здорово, - сказал кто-то из сидевших в кругу.

- Конечно, здорово, - согласился Плетнев. - Только теперь, надо думать, неприятель на нас полезет. На одном месте ему стоять нет расчета. Значит, нам нужно быть готовыми к бою. К решительной борьбе, - и внезапно взмахнул рукой, - за нашу Советскую власть!

Несколько человек, вставая, запели "Интернационал", и собрание одной волной поднялось на ноги. Все новые и новые голоса подхватывали пение, и с каждым словом гимн, казалось, рос вширь и в высоту.

- Митинги и лозунги! - пробормотал Лобачевский, но против своей воли ощутил охвативший его подъем и крепче прижал пальцы к козырьку.

16

- Умеешь по-английски? - спросил Плетнев вошедшего к нему в каюту Бахметьева, и тот отрицательно покачал головой. Он уже знал: одного из неприятельских летчиков поймали в лесу и сейчас вели на допрос к командующему.

- Выходит, я зря тебя позвал. Так, что ли?

- Выходит, зря, - согласился Бахметьев, но Плетнев неожиданно подмигнул:

- Скромничаешь. Ты же учился в корпусе. Наверняка с этим англичанином договоришься. - Плетнев почему-то рассмеялся и потер руки. - Я его через окошко видел. У него понятливое лицо.

После всего, что случилось за последние сутки, такое поведение Семена Плетнева выглядело чрезвычайно странным. Настолько странным, что Бахметьев даже испугался.

- Ты не волнуйся... - начал он, но сразу пришла разгадка. Дверь каюты распахнулась, и на пороге в желтой кожаной тужурке и авиационном шлеме появился не кто иной, как барон Штейнгель.

- Заходите, - сказал Плетнев. - Милости просим. - И, слегка возвысив голос: - Конвою остаться в коридоре!

Штейнгель тоже сразу узнал Бахметьева:

- Ты здесь?

- Как видишь, - ответил Бахметьев.

- Ты! - И Штейнгель вскинул голову. - Изменник своей родины!

Бахметьев пожал плечами:

- А может, ты изменник?

- Ну вот и заспорили, - вмешался Плетнев. - Садитесь, господин барон, давайте поговорим по-хорошему. Только тогда Штейнгель его заметил:

- Вы тоже здесь, товарищ большевик? Впрочем, вам здесь и место.

- Самое место, - все с тем же добродушием подтвердил Плетнев. - Однако садитесь, раз залетели к нам в гости.

- И сяду! - Штейнгель с размаху сел в кресло, заложил ногу на ногу и, вынув портсигар, закурил. - Кстати, кто из вас командующий? Хотелось бы знать.

Он снял шлем, и волосы его на макушке поднялись слипшимся от бриолина хохлом. Вся его бравада выглядела не слишком убедительно. Даже больше выглядела смешно, и Бахметьев невольно поморщился.

- Я командующий, - сказал Плетнев, подумал и тем же ровным голосом добавил: - А потому вопросы буду задавать я, а не вы.

- Ответов не дождетесь!

- Как знать! - И Плетнев повернулся к Бахметьеву: - Герой, а, Вася?

Конечно, Плетнев назвал его по имени не случайно, и это было приятно. Пусть видит барон, как они близки.

- Герой, - поддержал Бахметьев. - Знаешь, Семен, я даже удивляюсь, что такого сбил.

- За хорошую стрельбу - получишь сотню папирос высшего сорта. - Плетнев взглянул на Штейнгеля и, усмехнувшись, подпер подбородок рукой. - Между прочим, забавно он попался. Сидел в кустах и, когда увидел английских солдат, вылез. Ну, а тут оказалось, что это совсем не англичане, а перешедшие на нашу сторону белые. Они его и забрали.

- Весело, - сказал Бахметьев, и Штейнгель вздрогнул.

- Дальше еще лучше, - продолжал Плетнев. - Все они русские, а пробуют говорить друг с другом по-английски, потому что барон Штейнгель не хочет показать, кто он такой... Это ему невыгодно, сам понимаешь.

- А разве документов на нем не нашли?

- Никаких. Он все выбросил. Нашли только один царский рубль. Вот взгляни. - И Плетнев из ящика стола достал смятую желтую кредитку.

Бахметьев взглянул и сразу увидел: подписи - Брут и Плеске и номер - два нуля четыре тысячи семьсот одиннадцать, - совсем как на одеколоне.

- Это рубль Малиничева.

- Ну да! - удивился Плетнев. - Откуда ты знаешь? Объясни.

И Бахметьев объяснил, а заодно рассказал о чудесных свойствах брутовских рублей.

- Вот оно что! - Плетнев откинулся на спинку кресла и заговорил медленно и с расстановкой: - Господину барону эта бумажка, впрочем, особого счастья не принесла. Верно? И Малиничеву, видно, тоже. Навряд ли бы он ее отдал. Что с ним случилось?

- Он погиб, - не думая, ответил Штейнгель. Ответил потому, что не мог отвести глаз от нового, совсем не такого, как прежде, просто страшного Плетнева. Ответил и почувствовал, что теряет способность сопротивляться.

- Жаль, - сказал Плетнев, - я надеялся, что он вам передаст и план нашего заграждения. После его отъезда мы это заграждение выставили, только на версту пониже.