Рефлексия - [26]

Вот когда выплыл на свет божий интимный дневник режиссера, подробно описывающий что, когда, с кем и в какой позиции, рисующий опыты с шампанским и свальным грехом, эксперименты с кантермопсом, содержащим кодеин, и прочими медицинскими препаратами, не говоря о диетической конопле. К дневнику прилагались неведомо кем сделанные фотографии, правда, кроме самого автора дневника и одной из девушек (не из их круга, буфетчицы, к тому же глупенькой и скверной актрисы), с которой Катя вечно собачилась, никого разобрать на них не представлялось возможным. А выплыл дневник не где-нибудь, а в районе стола большого начальника, того самого, что помог Кате удержаться на работе после больнички.

И внеурочно появился человек в костюме цвета мокрого асфальта, и долго беседовал с Катей — об этом знала только Валя, и то случайно. И снова появился человек в костюме, и долго беседовал с каждым из них, включая Катю, вызывая по одному и со всеми вместе. И ту девушку, буфетчицу, различимую на фотоснимке, уволили с плохой рекомендацией, а режиссера посадили, одни говорили, что за наркотики, другие — за аморальное поведение. Никто же не ходил никуда ничего узнавать, все как-то сникли и испугались. Но их не преследовали, даже не разогнали студию, взяли другого режиссера, старенького. Катя, впрочем, вскоре уволилась сама, вышла замуж. Муж, номенклатурный работник, только-только получил отличную квартиру. О роли жены в истории с режиссером работник знал лишь в общих чертах, но Катя довела до его сведения главное: красивую женщину всегда рады оговорить.

А Валечка проработала до роспуска "почтового ящика", оставаясь Валечкой и в тридцать, и в сорок лет, не выходя замуж, посвящая себя "чистому искусству", потихоньку спиваясь. Оказавшись на улице, вернее, в той же коммунальной квартире, без необходимости ходить ежедневно на работу, расслабилась на полгода, потом кинулась по старым друзьям. Выяснилось, что они помнят ее хорошо, но на работу к себе взять не торопятся, попутно выяснилось, что делать Валечка ничего, по сути, не умеет, в продавцы идти не может. Валечка расстроилась и расстраивалась еще полтора года.

После того как ее оставил очередной сожитель, внезапно превратилась в тетю Валю и устроилась работать вахтершей, уволилась, снова устроилась, и так много-много раз, пока не остановилась на этом непрезентабельном месте, на деле оказавшемся уютным и даже денежным. Ненависть к удачливой бывшей подруге, ушедшей от номенклатурного работника замуж в Германию за богатого бизнесмена — в их-то возрасте! — не утихала, как утихла, к примеру, любовь к искусству, надежда на замечательную полноценную жизнь, тоска по прошлым свободным временам над толпой. Но высокомерие осталось, как и ненависть, и разговоры, подобные сегодняшнему подслушанному чириканью двух дурочек-продавщиц, смешили ее до слез, так же, как мнимые грехи и мелкие пороки нынешних кандидаток в смотрительницы общественных уборных.

Тетя Валя вытащила опустевшую пластмассовую бутылку из-под портвейна, жалобно посмотрела на нее и пересчитала выручку на блюдце. Жизнь все-таки продолжалась.

Та, которая наблюдала сверху, скользнула мимо тети Вали с ее ностальгическими воспоминаниями, не находя себе поживы, не видя связи со своей историей. По началу коридор с тетей Валей выглядел важным направлением, но ни одного нужного или, хотя бы, знакомого персонажа та, которая сверху, не нашла. Совпадения имен любимого тетей Валей режиссера и Алика ничего не значило. Семья мифологических деревенских самоубийц из рассказа Володи, и то ближе. По крайней мере, стало понятно, откуда взялись некоторые из стражей входа. С другой стороны, почему они? Но еще есть время узнать, объяснить и предостеречь.

Алла и другие. Пятница.

У Аллы на работе бушевали страсти. От сотрудницы, непосредственной Аллиной начальницы, ушел муж. По версии начальницы, ушел бесчеловечно: еще позавчера все шло прекрасно, и они вместе ездили в строительный магазин выбирать обои для кухни (Алла, ездящая за обоями исключительно сама, тяжело вздохнула), а вчера она, убирая мужнин костюм на место, обнаружила на пиджаке длинный рыжий волос. На законный вопрос супруги о происхождении волоса, тот, меняясь в лице, ничтоже сумняшеся ответствовал, что полюбил другую женщину и собирается переехать к ней сегодня же вечером, после чего вытащил чемодан из-под кровати, покидал туда носки-рубашки и немедленно освободил квартиру от своего присутствия. Демисезонные куртки, шарфы, шляпа, многочисленные свитера остались в кладовке, равно как и почти новые итальянские ботинки.

— Ушел к какой-то крашеной суке, — рыдала начальница, припадая к кульману головой со свалявшимися жиденькими кудерьками. Не только из глаз, но также из носа она обильно выделяла жидкость, соперничая с изморосью за окнами, и выглядела, на Аллин вкус, отвратительно. Тем не менее, пересилив природную брезгливость, Алла положила тонкую кисть с ухоженными, но не накрашенными ногтями на трясущееся плечо начальницы, затянутое вульгарной ангоркой, размера на два меньше рекомендуемого.

— Перестань, Надежда! Никуда он не денется, перебесится и вернется. Специально вещи не забрал. Если бы всерьез собирался, то и куртки бы упаковал заранее. Наверняка ты сказала лишнего, он вспылил. Не стоит в таких случаях и вида показывать, что что-то заметила. Со временем вся неземная любовь сама бы рассосалась. А ты бы знала себе, да помалкивала. Притерпелась бы.