Редкие земли - [54]

Затем как перемещались на Запад, так и продолжили, ибо и в Токио из Лондона летели, в общем-то, на Запад с небольшим отклонением к Северному полюсу. Прибыли в Иркутск и тут вспомнили, что вот здесь нужно подзаправиться керосином и виски «Джек Дэниэл» для сопровождающего штаба. Пока экипаж занимался всеми этими делами, Ген отправился погулять по городу с эскортирующей его полет красавицей Стомескиной. Хохотали, немножечко бузили в нескольких заведениях, где как бы ненароком встречали скандально знаменитого и почитаемого олигарха представители местной, как сейчас говорят, элиты. Состоялось также возложение венка к памятнику герою российского флота адмиралу Колчаку. После этого остались ну вроде бы вдвоем и случайно на колхозном рынке над бочкой с отменными пупырчатыми огурцами натолкнулись на великолепный экземпляр сибирского бородача. Тот извлек из широченных шаровар чуть початую бутылку «Кристалла», гаркнул на весь торговый павильон: «Старатели Бурятии приветствуют легендарного Страто! Эх, Ген Дуардович, все мы братия по Бурятии. Давай выпьем!» Огуречная тетка, хорошо знавшая нравы иркутской бродячей братвы, тут же подсунула им три слегка занюханных граненых стакана. Сблизив стаканы, они сблизили и лица. В глазах у бородача сверкнули искры, как будто слетевшие с созвездия Плеяд. Он прошептал: «Ах, Ген, как я счастлив тебя наконец-то увидеть!» И прикоснулся щекой слегка к лицу Стомескиной: «Ах, Ленка, как я счастлив, что вы наконец-то вместе!» В ответ магнат и его эскорт одновременно прошептали: «Ах, Макс!»

Прикончив бутылку, они втроем вышли из павильона. Вокруг кишела многонациональная толпа. Преобладали китайцы. Кто-то спросил: «А это правда, товарищ Стратов, что вас от границы ведут патрули ВВС?» Ответа не последовало. Ген и Макс шли рядом, не разговаривали и не смотрели друг на друга, но каждое соприкосновение их плеч говорило что-то об Ашке, или, как ее недавно стали называть в Лондоне, Леди Эшки.

Подъехали два джипа, из них выскочили стратовские ребята. «Ген Дуардович, нам пора!» Они стали умело отсекать толпу. Перед тем как сесть в машину, Ген и Лена Стомескина оглянулись. Бородача уже и след простыл. В машине девушка забралась на колени к своему покровителю. Эрмесовским платком она вытирала ему мокрое от слез лицо.

В аэропорту их провели в зал VIP. Там стоял спиной к ним взвод мужиков в штурмовой экипировке с надписью меж лопаток: «ФСБ». Подошли трое молодчиков в голубых мундирах. Один из них протянул лист бумаги. Другой произнес любезнейшим тоном: «Гражданин Стратов, нам приказано предъявить вам ордер на арест. Извольте следовать за нами». Третий только поднял руку. Взвод сделал поворот кругом. На груди у всех висели короткоствольные автоматы. Морды были спрятаны под черными масками. Быстро перестроились и стали двигаться на выход, имея в сердцевине банды арестованного. Тот двигался вместе с ними, держа свой нос в ладонях: от двух солдат невыносимо несло казарменной вонью. С этого момента началось его бесконечное противостояние тюремным запахам. За его спиной между тем происходило избиение его охраны железными прикладами. Последнее, что увидел Ген из вольной жизни, был его «Боинг» с двумя трапами, щедро облепленными черными тараканами.

VIII. Кардинальные перемены

С того времени прошел, почитай, полный год. Все, что описано в предыдущих главах, набралось у меня в результате мимолетных воспоминаний, чтения газет, телефонных разговоров, а главным образом в результате воображения, то есть в данном случае домысливания. За несколько дней до текущего момента я натолкнулся на статью в журнале «Форбс». Она называлась Rare Russian. В ней было довольно много путаницы, а то и просто неверной информации. Например, говорилось, что в школьные годы Ген Стратов был культовой фигурой среди советских подростков. Деятельность молодого дипломата Стратова вызывала крайнее недоумение у автора статьи, хорошо мне известного по американской жизни журналиста Роберта Сэдло. Кому мы обязаны тем, что этот типичный советский юнец так глубоко проникся западными идеями, вопрошал автор. Родители Стратовы, оказывается, принадлежали к привилегированной страте советской бюрократии, именовавшейся нумонкультурой. Бабка Гена Дарья Станицина была членом строго засекреченной группы советских космонавтов, а ее муж Храш Васильев подвизался агентом ЦК по специальным поручениям. В годы перестройки Ген вступил в альтернативную политическую партию, именуемую комсомолом, однако социалистическая ориентация этой партии в конце концов вызвала его активный протест, и он привел комсомол к самороспуску. В результате он стал одним из лидеров нового советского бизнеса, активным участником передела собственности, миллиардером и олигархом в области редкоземельных элементов. Как и следовало ожидать, он вслед за нефтяным магнатом Борисом Одорковским закончил свою карьеру в тюрьме.

Далее, однако, описывая следствие по делу корпорации «Таблица-М», мистер Сэдло проявил завидную осведомленность. Ему знакомы имена сотрудников Прокуренции, задействованных в деле Стратова. Он дает иным из них довольно меткие характеристики, в частности, о генерале Светлане Колоссниченко, которая соблаговолила дать ему интервью, он пишет: «Когда говоришь с этой впечатляющей дамой, напоминающей метательниц диска, которыми когда-то славился Советский Союз, кажется, что она все время думает о чем-то другом». В то же время он перечисляет всех адвокатов, составляющих группу защиты мистера Стратова. С иными из них он встречался во время своей поездки в Москву. Все они утверждают, что в деле Стратова нет состава преступления и что он должен быть оправдан. В составе этой группы есть и один американец, хорошо известный на Манхэттене Стивен Пергамент. Последний ежемесячно ездит в Москву и посещает подследственного в тюрьме «Фортеция». Он говорит, что никогда за свою многолетнюю практику не встречал среди подследственных такого блестящего человека, уверенного в своей правоте, но в то же время исполненного философской грусти (sic!) и готовности ко всему. Большое впечатление на него произвела и супруга обвиняемого, сопрезидент корпорации, известная в бизнес-комьюнити под симпатичной кличкой «Леди Эшки». Она полна энергии и оптимизма и продолжает в одиночку управлять «Таблицей-М». Третий сопрезидент мистер Йаснисуэлли, как известно нашим читателям, попал в теракт, устроенный конкурентами, и после хирургического лечения в клинике «Санта Саманта» укрылся на островах Океании.