Редакция «Дурной славы» (Таинственный дом) - [4]

— Браво! Вы прекрасно выпутались из своего положения, — заметил он.

— Разве вы были свидетелем моего разговора с дамой? — осведомился Полтаво.

— Да. Я слышал каждое слово. Итак, каково ваше мнение обо всем этом?

Полтаво пододвинул к столу стул и присел.

— Я нахожу, что вся эта история очень хитро задумана, — почтительно заметил он. — Но в то же время я не могу отказаться от мысли, что жалованье, которое я получаю, слишком незначительно.

Мистер Броун кивнул головой.

— Пожалуй, вы правы, — сказал он. — Я позабочусь о том, чтобы оно было увеличено. Но как нелепо было со стороны этой особы явиться сюда в контору.

— Одно из двух: или она глупа, или она скверная актриса.

— Что вы хотите этим сказать? — поспешил осведомиться Броун.

Полтаво пожал плечами.

— Я не сомневаюсь в том, что все происшедшее сейчас было хитро задуманной комедией. И она имела успех, ибо достигла того, чего предполагала достичь.

— А чего предполагала она достичь? — полюбопытствовал редактор.

— Вы хотели открыть мне подлинный характер вашего дела, — заметил Полтаво. — И я прихожу к этому выводу на основании следующих данных. Во-первых, судя по адресу на конверте, эта дама называлась леди Крусберри, но ее настоящее имя начинается на В, потому что эта буква красуется на ее сумочке. Из этого следует, что или не ей лично было адресовано письмо, или вся история с письмом была блефом. В таком щекотливом деле леди Крусберри обошлась бы без посредниц и лично явилась бы ко мне. Я думаю, что леди Крусберри, так же как и это письмо, существует лишь в чьем-то воображении и что все это имело целью проверить мою скромность. Вы следили за мною из своего тайника. К тому же, благодаря этой комедии, вам удалось открыть мне подлинный характер вашего предприятия.

Мистер Броун тихонько рассмеялся.

— Вы не глупый парень, Полтаво, — Сказал он, — вы заслужили прибавку. Я готов признать, что ваше предположение соответствует действительности. Теперь вы знаете все, и я спрошу вас: согласны ли вы при таком стечении обстоятельств продолжать работать у меня?

— При одном условии.

— Скажите, в чем оно заключается.

— Я бедный искатель приключений, — начал было Полтаво. — Моя жизнь…

— Прекратите болтать, — оборвал его Броун. — Я вовсе не думаю подарить вам состояние. Я буду платить вам ровно столько, сколько надо для того, чтобы вы могли существовать, и ровно еще столько, чтобы вы могли существовать прилично и жить в комфорте.

Полтаво подошел к окну и задумчиво поглядел на улицу. Неожиданно, повернувшись лицом к своему шефу, он сказал:

— Для того, чтобы я мог безбедно существовать, мне необходимо иметь квартиру на Сент-Джеймс-стрит, автомобиль, ложу в опере…

— Всего этого вы не получите. Будьте же рассудительны.

Полтаво улыбнулся.

— Я стою целого состояния, потому что у меня есть фантазия. Взгляните на это письмо, — и он вынул из пачки утренней корреспонденции одно письмо. Почерк письма был неровен, но в то же время в нем были все типические особенности латинского начертания букв. — Это письмо написано итальянцем, и большинство людей не обратило бы на него внимания, но для меня в нем заключено многое. — И глаза его заблестели от возбуждения. — Очень возможно, что это письмо даст мне целое состояние. Это письмо от человека, который желал бы наладить связь с английскими газетами и установить образ жизни некоего мистера Феллока.

— Феллока? — переспросил удивленный Броун.

Полтаво кивнул головой.

— Наш друг Феллок выстроил себе чудесный дом, — так гласит письмо нашего корреспондента. В этом доме в тайнике хранятся миллионы итальянских лир. Неужели это не воспламеняет вашей фантазии?

— Он выстроил большой дом?

— Это письмо… Я вам, кажется, еще не сказал, что оно написано двумя различными лицами? Наши корреспонденты сообщают, что на совести Феллока ряд преступлений, но они не располагают соответствующими доказательствами.

Броун задумчиво постукивал пальцами по письменному столу, опустив голову, словно решал сложную задачу.

— Все это детская болтовня, — решительно произнес он. — Эти рассуждения о спрятанных кладах не стоят и ломаного гроша. Авторы письма — южане с пылкой фантазией. Должно быть, они запрашивают, не могли бы вы выслать им деньги на проезд?

— Совершенно верно.

Броун резко расхохотался и поднялся со своего места.

— Это старый трюк, практикующийся в испанских тюрьмах. Надеюсь, что вас не обманут столь наивной выдумкой?

Полтаво пожал плечами.

— Я сам сидел в Испании в тюрьме, — заговорил он, — и мне также приходилось посылать в Англию на адрес состоятельных людей подобные письма с просьбой о вспомоществовании, чтобы я мог выйти из тюрьмы. Мне этот трюк известен, но вы ошибаетесь, если воображаете, что испанские преступники пишут подобные письма на своем родном языке, — они пишут хотя бы на ломаном, но английском. Мы не станем писать на ломаном итальянском языке, потому что отлично отдаем себе отчет в том, что получатель не станет трудиться над переводом письма. Нет, мистер Броун, это письмо совсем иного свойства. То, что значится в этом письме, правда.

— Разрешите взглянуть на письмо.

Полтаво протянул ему письмо, и Броун на мгновение отвернулся от своего секретаря и, приподняв вуаль, ознакомился с письмом. Затем, тщательно сложив, спрятал письмо в карман.