Рецепт тумана со специями - [17]

– Она сегодня сумела доказать инспектору, что Джеймс Олридж не мог убить ножом старого Ларкинса, так как после ухода Джемса из дому, она видела Ларкинса живым. Она служила горничной у мистера Ларкинса.

Мэгги тяжело вздохнула.

– А что вы так вздыхаете, моя дорогая? – участливо осведомилась мисс Виллоуби.

Мэгги всхлипнула, а затем заговорила быстро и горячо:

– Да просто при нем мы с кухаркой плохо жили – а теперь и того хуже. Надо место новое искать, а где? Хозяин-то помер, рекомендаций написать не успел… а денег у нас нет, скоро голодать придется. Вы уж простите меня, что я вам про такие вещи говорю, – у Мэгги потекли из глаз слезы, – только мы едим один раз в день, чтобы растянуть те небольшие деньги, которые у кухарки остались…

– Бедняжка! – вскричала добрая мисс Виллоуби.

Этим ее участие в судьбе Мэгги ограничилось. Стало ясно, что как-то помогать ей она не собирается…

Агнес повернулась к мужу и спросила задумчиво:

– Невилл, мы могли бы взять к себе на работу эту девушку? Может, выучить ее на камеристку?

– Почему бы и нет, – согласился он и понимающе-заговорщицки улыбнулся.

ЧАСТЬ 10. В которой тайна старой фотографии становится еще таинственнее

Странная вещь человеческая память! Переутомившись от впечатлений, она порой словно впадает в спячку. Агнес молчала всю дорогу до дома, прислушиваясь к цоканью копыт лошади и задумчиво разглядывая проплывающие мимо них дома. И только дома, за обедом, она, словно проснувшись, спросила:

– Что было в той бумаге? Почему инспектор сказал, что хочет закрыть дело? И – каким делом баловался покойный Ларкинс?

Невилл пожал плечами.

– Там было написано, что, согласно экспертизе, перед смертью покойного Ларкинса накачали смертельной дозой опия так, что его смерть была совершенно неизбежна – независимо от того, ударили бы его ножом после этого, или нет.

– То есть, его сперва отравили опием, а потом зарезали ножом?! – вилка в руке Агнес застыла в воздухе.

– Вот именно, – кивнул Невилл, с аппетитом поедая бифштекс, – Для полноты картины надо было еще сбросить его с крыши, переехать каретой, а потом утопить, но убийцы оказались лентяями.

– И что все это значит?!

– Это значит, что убийц было точно больше одного. Причем действовали они несогласованно. Один его накормил опием, а другие…

– Но может быть, он сам принял смертельную дозу, по ошибке?

– Такую дозу – по ошибке? Ты могла бы, к примеру, выпить большой стакан бренди нечаянно, и сама того не заметить?

Агнес хихикнула, потом стала серьезной и спросила:

– А может, это самоубийство?

– Вот и инспектор так считает. Тем более, Ларкинс баловался опием уже давно, и для него не было труда выпить дозу настойки этой дряни больше обычного. А инспектору ужасно хочется закрыть это дело, он и так перегружен работой. Но я почему-то в самоубийство я верю…

– И в самом деле? С чего бы Ларкинсу губить свою бессмертную душу? Как он это объясняет?

– Долги… Страх долговой тюрьмы, например.

– Невилл, а там правда так ужасно, как говорят?

– Там чудовищно.

– Впору его пожалеть, – вздохнула Агнес, – сначала отравили, потом зарезали… Но Невилл! – ведь тот, кто его ударил ножом – он же не знал, что Ларкинс уже отравлен и умирает, так? То есть, он, по сути, тоже убийца?

Невилл пожал плечами.

– Но Ларкинс был уже, по сути, в агонии… смерть в любом случае наступила бы от яда, так что тот, кто резал ножом, ни на что особо не повлиял – хотя и ускорил процесс.

– То есть, смерть наступила от яда. Но кто и как скормил ему этот яд? В конце концов, Ларкинс из дому не выходил. То есть, отравить его могли – кто? Те, кто был в доме: горничная, кухарка, Джеймс – и еще кто-то невидимый, кто заходил в дом за те роковые полчаса…

– Да. Но если опий подмешали в еду или в питье, – размышлял вслух Невилл, – то эту еду или питье Ларкинс должен был принять из рук человека, которому он доверял, не так ли? Доверял ли он Джеймсу? Горничная клянется, что не приносила в кабинет ни чая, ни кофе, то есть, подмешать яд было просто не во что, так что Джеймс отпадает. А так как угощать гостей у Ларкинса вообще было не в обычае, то скорее всего, и неизвестный гость – или гостья – не имел возможности влить в него отраву…

– Остаются либо он сам – либо служанки.

– Вот именно. То есть, кухарка отравила, а горничная зарезала. Или, наоборот, отравила горничная, а зарезала кухарка, – Невилл расхохотался.

– А почему вы смеетесь?

– Да потому что возникает вопрос: как же это они не договорились между собой? Они ведь живут в одной комнате. Уж договорились бы о каком-то единственном способе уничтожения противного хозяина!

– А может, они просто как бы… охваченные единым порывом. Одновременно решили, что убить надо, но каждая взяла это дело на себя, ни с кем не советуясь…

– Интересно, что такое мог сотворить Ларкинс, что к нему вся прислуга выстроилась в очередь с желанием его убить? Впрочем, Джеймса обещали выпустить, так что наше расследование можно и закончить, – заметил Невилл.

– Обещать – не значит выпустить, – резонно возразила Агнес, – а кроме того, когда его выпустят, думаешь, опасность, которая висит в воздухе, рассеется?

– А ты думаешь, кому-то еще грозит опасность?