Рецепт счастливой любви - [38]

— Остин... — прошептала она потрясенно.

— Ну, смейся! — Его страстный голос жег ее душу так же, как мгновение назад поцелуй опалил ее губы. — Что же ты не смеешься надо мной?

Она задрожала то ли от страха, то ли от желания, которое не желало угасать. Дженна протянула руку и прикоснулась пальцами к щеке Остина. Он не шелохнулся, однако в его взгляде мелькнуло что-то звериное, первобытное, бесконтрольное.

Остин изо всех сил боролся с собой, но очень быстро понял, что эту битву он проиграл. Схватив Дженну за плечи, он повалил ее на подушки. Она не могла пошевелиться под тяжестью его тела. Остин впился губами в кожу на ее шее, словно вампир, кусающий свою жертву. Он целовал лицо Дженны, ее губы, веки, подбородок... Она вцепилась ногтями в его спину и, запрокинув голову, закрыла глаза.

Сильные пальцы Остина разорвали ткань блузки, так что пуговицы разлетелись по всей комнате, ловко расстегнули застежку бюстгальтера, освободили Дженну от брючек. Она с такой же страстью сорвала с Остина рубашку и джинсы. Прикосновение к его ничем, не прикрытой коже вызвало у Дженны бурю чувств. С этого мгновения она растворилась в своих ощущениях, растаяла, потеряла всякую связь с реальностью. Перестала быть Дженной Роу. Да и вообще забыла даже собственное имя.

10

Они лежали на полу среди подушек абсолютно нагие и не двигались. Их тела переплелись, так, что трудно теперь было понять, где чьи ноги и руки. Дженна и сама не смогла бы это определить, они с Остином все еще были единым целым.

Все произошло так внезапно и неожиданно, словно у обоих вдруг помутился рассудок. Дженна пыталась вспомнить, с чего все началось, но мысли текли вяло, они, будто превратились в ее любимый густой кленовый сироп.

Раздался вздох. Но чей? Остина или Дженны? В тишине было слышно биение сердца. Чьего? И были ли теперь вообще Остин и Дженна — отдельно друг от друга, или же они превратились в бесформенную массу, растекшуюся по полу?

Так прошло еще несколько минут. Наконец Остин повернул голову и прижался лбом к щеке Дженны. Ее кожа была нежной, теплой и пахла медом. Остин облизнул губы и почувствовал сладкий привкус. Потом пошевелился. Правая рука его послушалась и легла на живот Дженны.

— Ты как?

Она негромко застонала. Чуть-чуть подождала, пока голос вернется к ней, и прошептала:

— Пока еще не знаю. А ты?

— Я вообще не понимаю, кто я и где нахожусь. Ты не замерзла?

Она улыбнулась, перевернулась на бок и положила голову ему на грудь. Остин провел пальцами по ее шелковистым рыжим волосам.

— Это значит — нет?

— Наверное.

Они снова надолго замолчали. Трещали дрова в камине, тикали часы, а за окном, судя по доносившимся звукам, шел дождь.

— Остин?

— Мм?..

— Сюда никто не войдет?

— Нет, не беспокойся.

— Я, кажется, люблю тебя, Остин.

Он дернулся, как от удара током, подтянул Дженну повыше, так чтобы их глаза оказались на одном уровне. Она доверчиво смотрела на него. Не лгала? Нет, сейчас не смогла бы.

— Любишь?

Она пожала голыми плечами.

— Говорю же: мне так кажется.

— Не торопись с выводами. Ты еще ничего не соображаешь, вот и мелешь всякую чушь.

— Любовь — это чушь, по-твоему? — ровным голосом спросила она.

Остин крепче обнял ее и поцеловал в лоб.

— Нет, это очень серьезно. Поэтому я и прошу тебя не торопиться.

— Не беспокойся. Я не сейчас это поняла. И даже не сегодня.

— Совсем недавно ты утверждала, что я — пустое место.

— Я хотела себя в этом убедить. Но не получилось.

Он несколько раз вздохнул и лишь потом произнес:

— Что, если ты была права насчет меня? Я бабник. И женщины для меня — лишь трофей. Ты призналась мне в любви, а я забуду о тебе, как только ты выйдешь за порог этого дома.

Я добился своего, переспал с тобой, и теперь ты мне больше не нужна.

— Ну и что? — последовал незамедлительный ответ.

— Как это «ну и что»?

— Если мы с тобой никогда не увидимся, значит, мне нечего стыдиться этого признания. Раньше я никогда не прятала свои чувства. Потом, что-то случилось со мной, и я замкнулась в себе. Но я больше не хочу лгать. Я сказала, что люблю тебя, а именно это я ощущаю в данный момент. Это, то же самое, что сказать: у нас был по-настоящему классный секс.

— По-моему, это разные вещи.

— Вовсе нет. И то и другое — правда.

— А я никогда не признавался в любви, — тихо сказал Остин, глядя в потолок. — Никому.

— Но любил же?

— Да, но я не мог произнести эти три простых слова.

— Трусишка, — хмыкнула Дженна. — Становится легче, когда говоришь правду.

— Выходит, то, что ты говорила мне раньше, — ложь?

— Да, мне хотелось ударить тебя побольнее.

— За что?

— За то, что влюбилась.

— Ты снова меня запутала.

Она села, огляделась, нашла свои вещи и принялась одеваться. Остин наблюдал за ней, по-прежнему лежа на полу, закинув одну руку за голову. Дженна застегнула блузку на две оставшихся пуговицы, кое-как пригладила волосы и посмотрела на Остина.

— Я всего лишь хотела сказать тебе, что ни о чем не жалею. Мне было хорошо. Я ничего от тебя не жду, потому, что уже получила все, что хотела. Прощай, Остин.

Он не окликнул ее. И не пошел провожать. Впрочем, она и не рассчитывала на это. Ей было даже легче оттого, что поставлена последняя точка в их запутанных отношениях. Хотя отношениями то, что происходило, нельзя было назвать.