Рецепт любви - [2]

— Мистер Валентине в Мэйфэйр, а его дочь — в Меридиа: готовит банкет по случаю коронации.

Что и говорить: как она могла подумать, что кто-то из них будет таскать каштаны из огня вместо нее?

— Макс Валентине в совеем офисе. Возможно, Вы предпочтет поговорить с ним? — спросил он, коварно ожидая развлечения.

— Нет! — Полли познакомилась с Максом, когда приходила на собеседование: он был ужасен. Полная противоположность отцу, который питал слабость к улыбкам. — Нет, я уверена, что он очень занят.

— Я сожалею, мисс Брайт, но тогда остаюсь только я.

Отлично. Как говорится, если у вас есть только лимоны, вы всегда можете приготовить лимонад.

Она вопросительно улыбнулась:

— И Вы?..

— Люк Беллизарио. Я не Валентине, но Белла Лючия была моей теткой. Это делает из меня приемлемую альтернативу?

Соблазнительный сарказм, подумала она, но тогда это означает, что он не просто наглый итальянский официант с жаждой власти. И даже не итальянский директор ресторана с жаждой власти. Он принадлежал к семье.

— Сегодня я руковожу этим рестораном, — продолжал он, не дожидаясь, пока она утвердительно кивнет. — И Вас, мисс Брайт, я не могу допустить даже к мытью полов, не то чтобы к обслуживанию наших клиентов!

— Мистер Беллизарио…Люк, — сказала Полли, мобилизуя все свои ресурсы и снова пуская в ход свою улыбку, которая так хорошо работала с Роберто Валентине. Потом широким жестом обвела свою фигуру, апеллируя к его мужскому эго. — Вы же не думаете, что я всегда выхожу из дома в подобном виде?

— А что, не так? — он был непробиваем.

— Конечно, нет! — вскричала она. Может быть, он был прав, но она должна была убедить его. — Ну…у меня был инцидент.

Брови его сдвинулись, усиливая сходство с дьяволом и привлекая внимание к его глазам. Полли в этот момент заметила, что сияние ламп придает его глазам золотистый оттенок.

— Инцидент? Вы поранились?

— Поранилась? О, нет… — Его вопрос вызвал у нее искреннюю улыбку: все-таки было в нем что-то человеческое. — Я просто поспорила с детской прогулочной коляской.

Она продемонстрировала ему свою ногу, чтобы он мог оценить ущерб, прекрасно зная о том, что ноги были одним из самых ее выдающихся достоинств.

В этот момент она заметила, что коляска не ограничилась только нейлоном.

— Рана кровоточит. — Выражение его лица смягчилось, и дьявол принял новую роль: заботливость в чистом виде.

— О, нет! — раздраженно воскликнула она, бросив на него взгляд. Мужчины, тем более сексуальные итальянцы, были угрозой для ее жизни. Потом, спеша использовать его озабоченность, сказала:

— Нет, не так, — она потерла локоть. — Только небольшой удар, когда я упала на тротуар. Мотоциклист почти не коснулся меня…

Она замолчала, увидев масляное пятно на рукаве жакета.

Она была готова сказать, что согласна работать уборщицей, но решила промолчать Люк Беллизарио — черт его побери! — был прав. Никто в здравом уме не допустил бы ее в таком виде к работе в ресторане, полном знаменитостей и богачей.

— Хорошо, — пробормотала она, сдаваясь.

— Хорошо? — повторил он с совершенным итальянским акцентом. Совершенно изумительным.

— Я отказываюсь. Я пойду в «Бургеры для вас», там всегда кто-то требуется.

Люк смотрел, как она пыталась заправить за ухо белокурый завиток — пружинку, выбившийся из прически: на самом деле она пачкала лицо еще больше, скручивая волосы в пучок рукой, испачканной в масле.

Это была действительно катастрофа!

Первой его реакцией на новость, что Роберто Валентине принял ее на работу, было чистое изумление.

Второй реакцией был порыв отправить ее домой. Проще было выплатить ей деньги за один день работы, чем позволить снизить стандарты для персонала, принятые в Белла Лючия.

А третья…третья его реакция была чисто физической. Когда она улыбнулась ему — улыбнулась искренней, а не той выверенной улыбкой, призванной очаровать его — по его телу прошла волна тепла, как от сентябрьского солнца. Естественная реакция мужчины, заставившая его понять, почему двоюродный брат Роберто Валентине, любивший красивых женщин, принял ее на работу.

— Подождите.

Она остановилась, повернулась и убрала с лица мятежный завиток. Понимала ли она, насколько чувственным было это движение.

Очевидно, да. Так же, как та первая улыбка, выверенная до миллиметра, призванная привлечь внимание мужчины и держать его в кулаке. Что ж, это сработало.

— Что? — спросила Полли. Потом, видя, что он не отвечает, сказала. — Вы хотите сказать, что я должна вернуть назад униформу?

Люк встряхнул головой, пытаясь отогнать видение, как он падает к ее ногам.

— Нет, что Вы. Сейчас она годится только для того, чтобы стирать пыль, — сказал он, старясь добавить сарказма в свои слова.

От этой девушки были одни неприятности.

Он должен был бы оказать всем услугу и выставить ее, а месяц спустя вернулся бы в Италию, принял бы дела отца, взял бы на себя роль, для которой был рожден. В ловушке…

Это слово внезапно возникло в его мозгу с неотвратимостью падающей скалы. Но он остановил ее. Сейчас он должен был сконцентрироваться на проблеме, стоящей перед ним.

Мисс Полли Брайт.

Равнодушное выражение ее лицо, казалось, говорило, что ей все равно, что он скажет. Но за этой маской Люк разглядел крушение надежды, и что-то перевернулось в его душе. То, что еще не задохнулось.