Ребекка с фермы Солнечный Ручей - [132]

— Мистер Аладдин! Мистер Аладдин! — закричала она, когда экипаж подъехал ближе.

Услышав этот взволнованный юный голос, Адам Ладд натянул вожжи.

— Так-так, это Ребекка Ровена летит вдоль дороги, словно птичка с красными крылышками? Вы намерены лететь домой или проехаться со мной?

Ребекка вскарабкалась в экипаж, смеясь и краснея от удовольствия, которое доставляли ей его шутки, и от радости, что снова видит его.

— Мы с Кларой-Беллой только что говорили о вас, и я так рада, что вы оказались здесь, на дороге, потому что у меня к вам очень важный вопрос, — начала она, немного запыхавшись от бега.

— Не сомневаюсь! — засмеялся Адам, ставший за время своего знакомства с Ребеккой чем-то вроде высшего апелляционного суда. — Надеюсь, призовая банкетная лампа еще не дымит от старости?

— Что вы, мистер Аладдин! Вы, наверное, забыли, что мистер Симпсон выменял лампу на велосипед, когда увозил свою семью в Акревиль… Речь совсем не о лампе. Помните, когда вы были здесь в прошлый раз, то сказали, что решили сделать мне подарок на Рождество?

— Отлично помню.

— И вы его уже купили?

— Нет, я никогда не покупаю рождественских подарков раньше Дня благодарения.

— Тогда, дорогой мистер Аладдин, не могли бы вы купить мне кое-что совсем другое, кое-что такое, что я хочу отдать другому человеку, и купить эту вещь немного раньше Рождества?

— Не знаю. Меня не прельщает перспектива передачи моих подарков кому-то другому. Я люблю, чтобы маленькие девочки всегда хранили их в ящике комода завернутыми в розовую папиросную бумагу. Но объясните, в чем дело, и я, быть может, передумаю. Что это за вещь, которая вам нужна?

— Мне ужасно нужно обручальное кольцо, — сказала Ребекка, — но это священная тайна.

В глазах Адама Ладда мелькнуло удивление, и он незаметно улыбнулся. Есть ли среди его знакомых любого возраста и пола, спрашивал он себя, кто-либо столь же неотразимо обаятельный и необычный, как эта девочка? Затем он обернулся к ней с веселым озорным взглядом, всегда так восхищавшим его юных собеседников.

— Я думал, мы уже окончательно условились о том, что если вы когда-нибудь умудритесь вырасти, а я буду согласен дождаться этого, то я приеду в кирпичный дом на моем белом как снег…

— Черном как смоль, — поправила Ребекка, блеснув глазами и предостерегающе подняв палец.

— Черном как смоль скакуне, надену золотое кольцо на ваш лилейный пальчик, посажу вас на седло позади себя…

— И Эмму-Джейн тоже, — снова перебила Ребекка.

— Я, кажется, не упоминал об Эмме-Джейн, — возразил мистер Аладдин. — Трое на одном седле — это слишком неудобно. Я думаю, Эмма-Джейн вскочит на спину резвой гнедой, и мы все отправимся в мой замок в лесу.

— Эмма-Джейн не умеет вскакивать на лошадь, и она испугалась бы резвой гнедой, — запротестовала Ребекка.

— Ну хорошо, тогда она получит смирного молочно-белого пони. Но теперь, без всяких объяснений, вы просите меня купить вам обручальное кольцо, что явно свидетельствует о ваших планах ускакать на белом как снег… я хочу сказать, черном как смоль… скакуне с кем-то другим.

На щеках Ребекки появились ямочки, и она весело засмеялась. В прозаичном мире, где она жила, лишь Адам Ладд всегда был готов поддержать игру. Никто другой не говорил такой восхитительной сказочной чепухи, как мистер Аладдин.

— Кольцо не для меня! — объяснила она с готовностью. — Вы же прекрасно знаете, что ни Эмма-Джейн, ни я не сможем выйти замуж раньше, чем пройдем всю грамматику Квейкенбоза и арифметику Гринлифа и вырастем такие большие, что станем носить платья до полу и шить на швейной машине. Кольцо нужно для подруги.

— Почему же жених сам не подарит его невесте?

— Потому что он бедный и немного невнимательный, и к тому же она уже не невеста. У нее трое приемных детей и трое своих.

Адам Ладд с задумчивым видом положил кнут в предназначенное для него углубление, а затем нагнулся, чтобы подоткнуть края коврика под ноги себе и Ребекке. Снова подняв голову, он спросил:

— Почему бы не рассказать мне немного больше об этой истории, Ребекка? Мне можно доверять!

Ребекка взглянула на него, чувствуя в нем умного и сильного, а самое главное, сочувствующего друга, и сказала неуверенно:

— Помните тот день, когда мы с вами сидели на крыльце вашей тети и вы купили мыло, потому что я рассказала вам о Симпсонах и о том, как им всегда тяжело жилось и как им нужна банкетная лампа? Мистер Симпсон, отец Клары-Беллы, всегда был очень бедный и не всегда очень хороший — ну, немного нечист на руку, понимаете, — но такой любезный и разговорчивый! А теперь он начал новую страницу жизни… И всем в Риверборо очень понравилась миссис Симпсон, когда она сюда переехала, потому что все ее жалели, а она была такая терпеливая, и так много работала, и так хорошо относилась к детям. Но там, где она живет теперь, — хоть они и знали ее раньше, когда она была девочкой, — с ней обходятся невежливо и не дают ей работы, не зовут ее стирать и мыть полы. А Клара-Белла слышала, как наша учительница сказала миссис Фогт, что люди в Акревиле чопорные и высокомерные и презирают миссис Симпсон из-за того, что она не носит обручальное кольцо, как все остальные. И мы с Кларой-Беллой подумали, что, если они там такие злые, хорошо бы нам подарить миссис Симпсон кольцо, и тогда она была бы счастливее, и работы бы ей давали больше. А может быть, и мистер Симпсон, если дела у него пойдут лучше, купит ей потом брошь и серьги, и тогда у нее будет все, как у других. Я знаю, что в Эджвуде все с почтением смотрят на миссис Мизерв из-за ее золотых браслетов и агатового ожерелья.