Real-RPG. Ледяной клинок - [30]

Живые пленники сгрудились поодаль. Избитые, измученные женщины в оборванной одежде — в отличие от застарелого тряпья рабынь крааля Гееш, эти выглядели так, словно их взяли в плен совсем недавно. Женщины теснились плотной группой, и было их не меньше десятка — причем почти все они изначально сидели рядом с ранеными. Когда я подошел, «строптивая» пленница в эльфийских доспехах что-то коротко произнесла, и сгрудившиеся у раненых женщины сначала вскочили на ноги, а после упали на колени, глядя на меня.

Сама вчерашняя рабыня подошла ближе и тоже преклонила колено передо мной. Невольно я задержал на ней взгляд.

Шая / Sauéaghdhyua

Возраст: 29 лет

Раса: человек

Пол: женский

Доступный язык: винтарский

Фракция: подданная, Максим Царев

Сословие: без сословия

Ранг: без ранга

Специализация: без специализации

Рунная защита: отсутствует

Божественное покровительство: Белая Богиня

Дополнительно: клятва верности

Параметры:

Сила: 2.43

Ловкость: 4.13

Интеллект: 5.77

Мудрость: 7.11

Сила воли: 8.64

Телосложение: 4.56

Выносливость: 6.01

Верность: 11.18

Белая Богиня, значит. Неожиданностью не стало, как и то, что освобожденная пленница, знающая лишь винтарский язык, по идее должна была принадлежать к фракции Винтарии, а определялась как моя подданная.

Мне это уже начинает не сильно нравится — мысленно скривился я, старательно удерживая на лице бесстрастное выражение. Не обращая пока внимания на застывшей в немой просьбе женщин-пленниц, осмотрел мужчин. Шестеро. По виду если, недавние рекруты — остатки простых дешевых доспехов, одинаковые неаккуратные стрижки горшки. И все они выглядели сломлено — опущенные головы, поникшие плечи, бегающие глаза и взгляды в пол.

Шагнув вперед, Ронан жестом заставил пленников расступиться, и я увидел возможную причину того, что пленники-мужчины не показывали никаких эмоций, кроме страха и тупой покорности. Скрипнув зубами, подошел к трем обнаженным пленникам, которые еще были живы. Спину потянуло холодком ужаса, а сознание просто отказывалось воспринимать увечья — наверное, даже японцы во время второй мировой не были столь жестоки. Вернее, нет, не так — гоблины оказались не менее умело-жестокими, чем японцы — так, наверное, было правильней.

Кроме того, что пленников страшно изуродовали, не давая умереть и прижигая раны, их притащили сюда волоком — и судя по всему, тянули за привязанные к ногам веревки как раз сломленные рекруты. Позади раздались неприятные звуки — Марина не выдержала, и ее стошнило. Я и сам, несмотря на то, что считал себя повидавшим достаточно, с трудом сглотнул вставший в горле противный ком.

— Милосердие, мой лорд, — вдруг произнес Ронан, подходя ближе.

Зрелище было по-настоящему страшным, поэтому я безо всяких раздумий достал Зеленый лист и шагнул к ближайшему пленнику, который умоляюще смотрел на меня. Глаза его, из-за багровых набрякших синяков были видны едва-едва. Острие меча прислонилось к груди — я просто не мог долго смотреть на тот обрубок жизни, который сделали гоблины из человека. Вдруг, останавливая, меня, раздался пронзительный возглас и рядом оказалась Шая. Увидев три светящихся полоски на ее щеке даже без перевода понял, что она просит.

Я все еще был без куртки — лишь в нательной рубахе с широким распущенным воротом, поэтому коснулся белоснежной метки на шее и показав выкрасившиеся в белый пальцы, вопросительно глянув в щелки глаз обреченного пленника. Тот едва двинул зрачками, показывая, что согласен, и я, содрогнувшись от отвращения, прикоснулся к его щеке. Багровую от синяков кожу покрывала корка запекшейся крови, но она расступилась словно жир под каплями моющего средства — и на щеке обреченного появилась белая трехпалая метка. Умер он, как и пленница в краале Гееш, с улыбкой — после смерти обратившись в прах, водоворот которого растворяясь в воздухе, вихрем поднялся к потолку.

После того, как умер третий осколок человеческой жизни, я поднялся и отошел, пытаясь прийти в себя. Сначала почувствовал щекотку текущей крови на подбородке, и только после — боль от прокушенной губы. Убрав меч, я встряхнулся и выдохнул, приходя в себя.

Бывшие рабыни и пленницы гоблинов по-прежнему стояли на коленях, не поднимая глаз — но чувствуя их страх, напряжение, я подошел и оставил каждой на щеке белую метку. Не знаю даже, что это, и не уверен правильно ли делаю, но сейчас им это помогло — избитые и униженные женщины словно выпрямлялись, лица их начинали терять выражение побитых собак. Никто из пленных мужчин, кстати, меня ни о чем не просил — взгляды по-прежнему в пол, плечи поникшие, а сами они — комок страха и тупой покорности судьбе. Если многократно изнасилованные и униженные гоблинами женщины приходят в себя, возвращаясь к жизни, то что надо было сделать с пленными-мужчинами, чтобы довезти их до такого состояния?

Рядом между тем оказался Ронан, и негромко намекнул мне, что есть очень много вопросов, требующих решения. Кивнув, я последовал за оборотнем, и вдруг как на невидимую стену наткнулся, увидев пятерых гоблинов. Пятерых живых пленных гоблинов-воинов, которые сидели привязанные в столбу и откровенно боялись людей вокруг. Это были конвоиры, которые привели в этот крааль партию пленных совсем недавно — и именно звук схватки, когда их пленили, мы слышали с Мариной — возникла догадка.