Реактор - [20]

– И?

Зорин взорвался.

– Иди на фиг, Витя! Такой любопытный, шел бы с нами! Че докопался до меня?! Иди домой, наслаждайся цивилизацией. Тебе эти козлы полную розетку электричества подарили, соси, не захлебнись!

Егор обнял командира за плечи, пытаясь успокоить. Опешивший Витя отошел в сторону. Остаток пути прошли в полной тишине. Так же молча переоделись, молча разбрелись по домам. Дмитрий только поднялся к Захарчуку, но застал того спящим за столом. Решив не будить, он оставил на столе записку: «Нашли. Три дня выходных».

Когда он вышел из РОВД, друг ждал его на лестнице. Они пошли по старому маршруту, по улице Советской.

– Рассказал? – спросил Зорин.

Плахов покачал головой:

– Нет. Постоянно перед глазами стоит, а говорить об этом не хочется.

– Не хочется, – эхом повторил Дмитрий.

Некоторое время шли молча.

– Что-то на душе муторно, – сказал Егор.

– Ага, – ответил Дима, понимая, к чему клонит друг.

– Пойду я в «Комбат». Ты со мной? Тем более у нас три дня выходных. Заслужили.

– У нас и сегодня выходной, забыл? – возразил Дмитрий.

– Так со мной или нет?

Зорин подумал пару секунд.

– С тобой, – ответил он наконец, – только домой заскочу, предупрежу.

– Давай, предупреждай, – и как-то грустно друг добавил: – Хорошо мне, сам себе хозяин, никого предупреждать не нужно.

Дмитрий не знал, почему согласился на предложение Егора. Не в его привычках было заливать проблемы алкоголем. Но сейчас он чувствовал, что ему непременно надо выпить. Зорин раз за разом переживал тот бессильный ужас, когда пули впивались в тело испуганной, беззащитной девочки, и то чувство унижения, когда его, как помойную шавку, поставили на место. Сегодня ему надо было просто вырубиться.

Войдя к себе в каморку, он остановился в дверях. Лена читала какую-то книгу при свете керосиновой лампы.

– Ну, и что сегодня было? – спросила она, не отрываясь от книги.

– Людей искали, – ответил Дима.

– Нашли?

Перед глазами Зорина снова встало изрешеченное пулями тело девочки.

– Нашли.

Нечто в его голосе заставило ее обернуться. Она отложила книжку и подошла ближе.

– Что-то случилось?

Дмитрий кивнул.

– Случилось.

– Хочешь рассказать?

Он покачал головой.

– Нет. Не стоит, я думаю. Может, потом.

Они постояли молча.

– Ты сейчас куда-то пойдешь?

– Да. С Егором. Проветриться надо.

Лена кивнула, отойдя в сторону.

– Ну, иди.

– Не обижаешься?

– Нет. – Она погладила его по небритой щеке.

Зорин обнял жену.

– Спасибо.

Она легонько оттолкнула его.

– Иди. Егор заждался.

Уже в коридоре Лена окликнула его.

– Дима.

Он обернулся.

– Что?

– Ты мне расскажешь, что случилось? Потом, когда сможешь.

– Обязательно, любимая.

Они сидели в баре уже часа два. «Комбат» обслуживал исключительно сотрудников Службы органов правопорядка – бесплатно, за отработанные трудочасы. Больше в этот бар никто не заходил, ибо для гражданских лиц существовал комендантский час, погранцам ходить сюда было далековато, а Темные, похоже, вообще не пили алкоголь. По крайней мере, никто их пьяными или подвыпившими не видел. Вообще, алкоголь находился на особом контроле у властей города, и разрешение на его употребление выдавалось только по предварительному запросу – на праздники, дни рождения, Новый год или поминки. До введения «государственной» монополии на выпивку город чуть не вымер из-за массового алкоголизма. Люди, попавшие в стрессовую ситуацию, глушили все, что могло гореть. Куча народу погибла, траванувшись неизвестно чем. Другие просто валялись, не в состоянии ничего делать. Любые работы прекратились. Если бы тогда Захарчук и остальные начальники не взяли людей в ежовые рукавицы, то сейчас вряд ли бы кто-то остался в живых в городе. Дмитрий всегда был равнодушен к спиртному, поэтому он помнил этот период коллективного протрезвления народа. Толпы страждущих, как зомби, бродили по улицам, спрашивая друг у друга, нет ли чего выпить. Того, кто что-то находил, прилюдно пороли на площади, вспоминая практику Петра Первого. В норму народ пришел примерно через год. Смирился с таким положением вещей – через два. Теперешнему отношению рабочего и прочего люда к спиртному позавидовал бы сам Леонид Ильич.

К особой категории, которой в этом смысле делались послабления, относились военнослужащие. Опять же, для них существовала масса ограничений. Сотрудник правопорядка мог выпить в любой день недели и в любое время суток, но только при условии, что он не на службе и что на следующий день у него выходной. Пришедшие на службу в состоянии алкогольного опьянения или «с запахом» изгонялись в свинарники или на грядки.

Поэтому бар «Комбат» был единственным заведением, имеющим разрешение на постоянную торговлю спиртным. Никто не знал, каким образом, но у бармена Кости, крепкого, накачанного мужика, каждый день появлялся список тех, кому сегодня можно было наливать. Тех немногих хитрецов, кто не входил в список, но желал освежиться, Костя мягко просил уйти. Для особо настойчивых вызывался патруль и составлялся протокол со всеми вытекающими последствиями. Опять же, подобные случаи происходили очень давно, когда бар только открылся. Теперь все знали, что если у тебя нет права принять на грудь стаканчик-другой, то и соваться в «Комбат» без толку.