Разыскиваются полицией - [93]

Универмаг оказался огромным, бесконечная вереница магазинчиков, где продавалось все, что необходимо, и все, что можно пожелать. Гейл шагала по широкому, вымощенному плиткой проходу, и здравый смысл подсказывал ей, что вещи, которые она видела вокруг, никому не нужны. Существовала обратная зависимость между бесполезностью, уродливостью и ценой, хотя Гейл старалась не судить субъективно. Если изображение играющих в покер собак на черном бархате кому-то казалось вершиной художественного мастерства, почему она должна утверждать, что это барахло? Гейл искала обувной магазин, и у нее возникло странное ощущение, что она оказалась в некоем потребительском зазеркалье. «Мьюзак»[50] действовала угнетающе, огромные кондиционеры наполняли воздух едва различимым гудением, и от этого появлялся страх, что проектировщики допустили ошибку и здание вот-вот рухнет. А поднимавшийся из закусочной запах, где над источающим испарения прилавком висели кричащие эмблемы, а за прилавком стояли скучающие прыщавые, бросившие школу лоботрясы, наводил на мысль, что кошерная еда в тюрьме была не так уж плоха. В голове вертелась фраза — Гейл слышала, как ее пел хор в Бойсе: «…свободная земля, вотчина храбрецов…» Славословие. И все опять сначала. Гейл попыталась мысленно приглушить звук, раз не получалось избавиться от нее вовсе. Ничего не вышло. Решила перебить другой мелодией. Но на ум пришла одна-единственная: «…буль-буль, лей-лей, пей, не жалей». Она вертела головой по сторонам: где тут продают спортивную обувь? И наткнулась на магазин «Найк». «Галочка»[51] этой компании стояла буквально на всем, наверное, если приглядеться ясным вечером, даже на луне. Покупать кроссовки с таким логотипом против убеждений Гейл. Он символизирует дешевую рабочую силу, потогонные цеха в зарубежных странах и самую стильную, самую крутую обувь. Но она поняла, что если немедленно не отоварится кроссовками, спортивными шортами и блузкой на бретельках, то наверняка сломается, завернет в закусочную и до отвала наестся сдобными крендельками без холестерина, зато с таким количеством калорий, что одного хватило бы на целую неделю, и запьет все это йогуртом, который и йогуртом назвать нельзя. Его окрестили «Лучшим деревенским йогуртом», но стоит ознакомиться со списком ингредиентов, и станет очевидным, что более подходящее название — «Это вовсе не йогурт». А еще неплохо вспомнить «Кентакки фрайд чиккен». Городские байки гласят, что компания изменила название, желая уйти от судебных исков, поскольку продавала под видом куриных крылышек, куриных грудок и куриных окорочков существ, которые вовсе не являлись цыплятами, а созданиями, генетически дорощенными до такого состояния, когда они лишились законных оснований именоваться курицей. А сумели бы они вывести из петуха ворону?

Наконец мелодия отпустила ее. Гейл смотрела в витрину магазина «Найк». Самого настоящего магазина «Найк». Когда-нибудь будет достаточно просто написать «Магазин» с заглавной буквы и нарисовать при входе эмблему. «Галочку», и никаких слов. В мире, который взаимодействует с человеком лишь графически, словам нет места. Будто мир вернулся в семнадцатый век. Только тогда люди смотрели в витражи готического собора и читали в них историю любви и мук Всевышнего. Чернь в красноречии не нуждается. Смотри на картинки и узнавай символы. Тебе ясно, что продается за дверью, и этого довольно для счастья: увидел знакомый логотип, и вперед — покупай! покупай! покупай!

Гейл вошла. Пропади они пропадом! Ей необходима обувь. А еще надо скорее убраться отсюда. К ней приблизился продавец. Она ткнула пальцем в пару кроссовок и сказала, что ей нужны синие восьмого размера и персиковые размера восемь с половиной. Затем Гейл выбрала рубашки и шорты среднего роста. Для себя голубые. Для Дайаны персиковые иного фасона. И на каждой вещи логотип компании. «Найк» должна платить покупателям, поскольку они рекламируют ее товары. Гейл вернулась в обувной отдел. Снова появился продавец. Она примерила синие кроссовки, кивнула и сообщила, что возьмет обе пары. Продавец уложил их в коробки и отнес на кассу. Гейл заплатила, схватила пакеты и покинула магазин.

Заскочила в «Файлинс»,[52] провела там рекордно короткое время и вышла с джинсами и парой ничем не примечательных блузок для себя и Дайаны.

Она смотрела вперед по проходу. Она смотрела назад по проходу. И ей захотелось завыть.

Бросился в глаза магазинчик подарков фирмы «Спенсер». Изнутри исходило темное сияние, в витринах плакаты. Некоторые вещи явно могли бы выдержать испытание временем. Гейл поискала указатель и повернула туда, где вошла в торговые ряды.

Открыла дверь и очутилась точно в духовке. Снаружи царил иссушающий зной. Гейл задержала дыхание — жара пыталась выдавить воздух из легких. Сверкание припаркованных на стоянке автомобилей ослепляло. Она отвела взгляд и направилась через необъятные просторы парковки на шум едущих по федеральной автостраде машин. И дальше к перекрестку, где свернула в узкий проезд вдоль тоннеля.

Она возьмет газету — в холле лежали бесплатные экземпляры «Ю-Эс-Эй тудэй», — почитает, пока не станет прохладнее, а затем совершит пробежку. Неспешную пробежку, чтобы сжечь излишки молочной кислоты в мышцах и избавиться от вызываемой ею ломоты. А сейчас, по такой изнуряющей жаре, бежать — просто безумие. Если только за тобой не гонятся копы. Гейл тихо рассмеялась.