Разящий крест - [39]

За окном смеркалось. Дождь не прекращался. Савва сходил на кухню, налил ещё чая и сделал пару бутербродов с колбасным сыром: провести этот вечер ему предстояло за чтением англоязычных научных статей.

Не прошло и часа, как в окно раздался тихий стук. Савва прислушался. Второй раз постучали сильнее. Васильев отключил лампу и, подойдя к окну, отдёрнул штору. Свет снаружи горел только у административно-лабораторного корпуса, нескольких хозпостроек и у входа в общежитие. До окна комнаты Саввы долетали лишь слабые отсветы, однако даже в такой ситуации он смог различить знакомый силуэт. Васильев приоткрыл створку, но не успел и рта раскрыть.

– Шире открывай, – раздался голос Гусельникова. – Давай быстрей.

Савва распахнул окно, Данила запрыгнул и уселся на подоконник.

– Не вздумай в обуви с окна слезать, – пригрозил Васильев.

– Да ладно, ладно, – Гусельников снял ботинки и только тогда спустился на пол. Пока он относил ботинки к двери, Савва закрыл окно и задёрнул шторы. Включил настольную лампу, чтобы света было поменьше.

– Промок весь и замёрз как собака, – заметил Данила, снимая куртку и свитер. – Погреться есть чем?

Савва кинул ему полотенце:

– На тебя не налезет ничего. Куртку мою возьми, свитер на батарею кинь, а я сейчас чаю вскипячу. Только тихо тут.

– Само собой.

Васильев поставил чайник на огонь и вернулся в комнату, где Гусельников сидел на кровати, укутавшись в его куртку, и перелистывал статьи. За те две недели, что друзья не виделись, Данила оброс рыжей бородой и стал похож на лесника.

– Что ты тут делаешь? – спросил Савва.

– Вот статью читаю. Или ты о чём?

– В городе что делаешь?

– Я уж три дня тут. По гостям хожу.

– Случилось что? – забеспокоился Васильев. – В деревне как?

– Да ну тебя! Всё в порядке – Потап там в тепле похрапывает, а я тут таскаюсь под дождём как проклятый.

– Так и не таскался бы. Что приехал-то? Катю давно не видел?

Данила исподлобья взглянул на друга, но ничего не ответил.

– Ладно – успокойся. Проехали.

– Вот я и говорю, – продолжил Гусляр: – таскаюсь по городу, как бомж – то там присяду, то тут прилягу. Я переночую у тебя?

– Попробуй. Если только уйдёшь рано, чтоб не видел никто. По пути сюда никого не встретил?

– Не, будь спокоен – следов не оставил, хвоста не притащил, – усмехнулся Данила.

– Ну, хорошо. Я – за чаем.

Хлебнув горячего напитка, Гусельников уселся поудобнее на кровати и принялся за бутерброды:

– Ну теперь, раз уж я у тебя тут почти как в лаборатории, рассказывай давай, чем занимаешься.

– Картошкой генномодифицированной. Будет она у нас жёлтой – с повышенным содержанием бета-каротина. Зимой люди едят мало овощей и фруктов, да и летом сейчас денег не напасёшься на них, бета-каротина не хватает. Сколько вон с дефектами зрения из-за недостатка витамина А?! Вот картошка наша и пригодится – будет у населения дешёвый каротин.

– А как делается это всё? Гены какие-то в хромосомы встраиваете?

– Ещё в начале двухтысячных был за границей такой проект – «золотой рис» назывался. Вот мы по той же схеме и работаем, только с более привычным нашему народу продуктом. Здесь в картофель надо ввести гены всего трёх ферментов: фитоенсинтазы и фитоендесатуразы, чтобы сделать ликопин, и ликопин-бета-циклазы, чтобы из ликопина получился бета-каротин. А вот как их вводить в клетки картофеля – самое интересное.

– Угу, – «приканчивая» третий бутерброд, промычал Данила.

– Есть такой микроб – агробактерия. В её клетках помимо основной ДНК есть ещё отдельные молекулы ДНК – плазмиды. Это у всех бактерий обычное явление. Так вот плазмиды агробактерий могут проникать в клетки растений, встраиваться в их хромосому и вызывать опухоли. Состоит такая плазмида из нескольких групп генов. Основные – две: Т-район, в котором находятся гены, вызывающие опухоль, и Vir-район, где находятся гены белков, которые переносят Т-район в растения и встраивают в хромосому. Но если гены Т-района заменить на те, что нам необходимы, то после встраивания в растении не будет опухоли, а будет синтезироваться бета-каротин. Понятно?

– Вполне. И что ты конкретно делаешь?

– Самостоятельно пока только всякие примитивные вещи – бактерий сею, среды для них делаю. Всю остальную сложную работу – порезать плазмиды и гены, склеить их в нужном порядке, ввести в бактерий и тому подобное, – только вместе с Машей. На подхвате.

– С Машей? – оживился Данила. – Это начальница твоя что ль? Красивая?

– Нормальная, – смутился Савва.

– Ага, Савка! Красивая значит. Нравится тебе?

– Давай не будем её обсуждать.

– Ну, всё понятно.

– Что тебе понятно-то?

– Да всё. Сколько лет ей?

– Двадцать семь.

– Старовата.

– Ничего не старовата! Помоложе первокурсниц выглядит. Совсем как школьница.

– А я что говорил?! – хлопнул в ладоши Данила. – Нравится она тебе, Савка. Нравится.

– Да ты не понимаешь... – махнул рукой Васильев. – Там...

– Что там?

– Ничего, – решил закончить разговор Савва. – Свои проблемы там есть. Не буду обсуждать.

– Ну и ладно, – согласился Гусляр. – Потом когда-нибудь познакомишь. Когда проблемы решаться... там.

Они замолчали на пару минут: Савва погрузился в свои мысли, а Данила в очередную статью. Хотя было видно, что он её не читает, а что-то беспокойно обдумывает. Наконец, Гусельников сказал: