Сергей открыл глаза и оказался на широкой улице своего родного города. Всё здесь ему было знакомо — и автобусная остановка, и книжный магазин, в котором он проводил раньше уйму времени, рассматривая новые книги и разговаривая с продавцом, добродушным стариканом Василь Петровичем. Сергей помнил каждый дом на этой улице, каждое деревце: здесь прошли его детство и юность. Вон надпись на стене: «Серёга и Мишка — друзья на всегда», которую он со своим соседом по подъезду Мишкой сделал, когда учился в пятом классе; вон то кафе, где проходило его первое свидание, и клён слева от двери, у которого он в первый раз поцеловал девушку — симпатичную брюнетку Светку, через пару месяцев после этого переехавшую с родителями в другой город. Больше Сергей её не видел, но до сих пор помнил тот робкий первый поцелуй, тот озорной блеск в глазах Светки, её учащённое дыхание, осторожное прикосновение светкиных пальцев к его щеке…
Всё на этой улице было по-старому, таким, как в его воспоминаниях, но что-то заставило Сергея насторожиться. Может, отсутствие вокруг людей и автотранспорта, разбросанный по асфальту мусор, неестественная звенящая тишина? Или нечто другое, но, тем не менее, заставляющее напрягаться каждый нерв в его теле.
Вдруг Сергей услышал нарастающий с каждой секундой гул, будто снежная лавина скатывалась с горного хребта. Через минуту он понял, что это топот множества ног. Сюда шли люди, множество людей, а Сергей всё стоял посреди улицы, обернувшись на звук, и ждал.
Когда шум стал таким оглушающим, что Сергей начал беспокоиться за целостность своих барабанных перепонок, из-за угла в ста шагах от него подобно прорвавшей плотину реке вырвались первые ряды бесконечного людского потока, который постепенно заполнил всю улицу, с бешеной скоростью надвигаясь на одиноко стоящего перед ним человека. И этот человек, ещё ничего не понявший, пошёл навстречу толпе в надежде узнать, что происходит. Но люди не замедлили шаг, не отозвались на окрики, и, в результате, Сергей, врезавшись в плотные ряды идущих, стал пробираться вперёд, рискуя каждую секунду быть сбитым с ног и без сожаления затоптанным. Люди двигались словно бездумные роботы, лица их были абсолютно безразличными, глаза, наполненные пугающей ледяной пустотой, смотрели невидящим взглядом в никуда.
Мимо Сергея прошёл его друг детства Мишка, уже взрослый, гладко причесанный и тщательно выбритый, в дорогом заграничном костюме. Но в глазах его была та же бесконечная, не имеющая дна пропасть. Когда Сергей ухватился за мишкино плечо, тот, даже не повернувшись, вырвался и продолжил путь.
Сергей остановился в недоумении. Мимо проплывали знакомые и незнакомые лица, и на всех маской застыло глупое, раздражающее умиротворение… Неожиданно он увидел её и с криком «Светка!» бросился за промелькнувшим перед его испуганным взором видением. Сергей догнал девушку, взял за руку, пытаясь остановить, но она вырвалась с невероятной силой, никак не вязавшейся с её стройным, хрупким телом, и двинулась дальше. Тогда Сергей снова догнал Светку (а может, и не Светку уже?), встал перед ней, схватив за плечи, и как следует встряхнул. Но та по-прежнему смотрела куда-то сквозь него своими стеклянными глазами, лицо её ничего не выражало и выглядело мёртвым. «Что с тобой, Света?!» — кричал Сергей прямо в мучительную пустоту её глаз. Он не мог понять, а, следовательно, и смириться с тем, что когда-то тонул в их коричневато-зелёной глубине, а теперь, пытаясь нырнуть туда, отскакивал с тупым упорством резинового шарика. «Отзовись! Скажи что-нибудь!». На мгновение внутри её расширенных зрачков что-то промелькнуло, и этот проблеск подал Сергею надежду. Но нет — всё уже стало как прежде: на него смотрели две застывшие стекляшки, в которых отражались стремящиеся куда-то с упорством запрограммированных машин люди. Внезапно в Сергее пробудилась та давняя, уже почти забытая страсть, смешалась с пронзительным отчаянием, заполнила до краёв, и он, не удержавшись, горячо поцеловал девушку. Только существо, некогда бывшее Светкой, его Светкой, толкнуло Сергея с такой силой, что тот, потеряв равновесие, упал под ноги толпе. Девушка же спокойно переступила через упавшего и устремилась вслед за другими.
Сергей попытался подняться, и, когда уже готов был встать во весь рост, расталкивая напирающие безумные, бесчувственные тела, он увидел перед собой старого, усохшего, но, тем не менее, не сгорбленного под тяжестью многих лет жизни Василь Петровича. Сергей тотчас с силой упёрся руками в его грудь и, насколько мог громко, закричал: «Очни-и-ись!»
Несколько секунд Сергей не мог сообразить, что случилось, и, только оглядевшись вокруг, понял — людской поток остановился, застыл. На Сергея снова обрушилась неестественная тишина, нарушаемая лишь его собственным тяжёлым дыханием. «Всё… Наконец-то… Надо узнать, разобраться», — пронеслось в голове у Сергея. Пелена перед глазами рассеивалась, сердце больше не пыталось выскочить из груди — Сергей начинал приходить в себя, когда внезапно, словно по чьей-то неслышной команде, толпа рванулась вперёд, но уже не шагом, а не по-человечески быстрым бегом. Сергея сбили с ног, и он упал лицом на пыльный асфальт, разбив до крови нос. Попытки подняться остались безуспешными: люди уже не обходили его, а бежали прямо по ёжившемуся с каждой минутой всё слабее телу. Кто-то, споткнувшись, падал, и его тоже затаптывали, но толпа ни на секунду не останавливалась, а, казалось, даже увеличивала скорость…
