Развязка - [17]

-- А, Борис Димитрич! -- приветствовал Шпарзин подходящего юношу. -- А мы гуляем понемножку.

-- Не хотите ли выпить стаканчик? -- прибавил он не совсем уверенным голосом.

Суровый взгляд Бронского производил на него расхолаживающее впечатление.

-- Ну, не хотите, Бог с вами!..

Увидев нового человека, Гагара перестал плясать и остановился.

-- А, Борис, милая душа! -- приветствовал он, со своей стороны, Бронского.

-- Стой, стой! Застава! -- прибавил он, видя, что молодой человек собирается обойти кругом кружка пирующих.

-- Штрах с тебя! -- и он расставил руки, преграждая дорогу Бронскому.

-- Полно дурить! -- возразил Бронский, однако, без всякой суровости. -- Дай пройти.

Гагара был житель Голодного конца, обременённый семьёй и не имевший ни одного работника себе на подмогу. Несмотря на свою старость, ему приходилось работать круглый год, и Бронский неоднократно встречал его то с тяжело нагруженным возом дров, то в утлом рыбацком челноке, наполненном мокрыми сетями или ивовыми вершами. Старик никогда не жаловался на судьбу и даже в голодное время сохранял весёлое настроение духа.

-- Дай пройти, -- повторил Бронский, делая шаг в сторону.

-- Что, испугался? -- воскликнул Гагара со смехом. -- Какой штрах!.. Выпей рюмочку, вот и штрах с тебя, -- он взял с бочонка стакан и поднёс Бронскому.

-- Вре!.. -- прибавил он удивлённо на отрицательный жест Бронского. -- Ай вправду не любишь? -- туземцы Пропадинска не были способны поверить ничьей трезвости и считали её притворством.

-- А я люблю, -- сказал Гагара, -- и выпью! -- прибавил он, немедленно приводя в исполнение свои слова, и даже прищурился от наслаждения.

-- Люблю водочку! -- начал он опять доверчивым тоном. -- Кажется, скажи мне: "Дай-ка, Гагара, кусок тела вырезать за рюмочку", -- я и то дам.

-- Дай пройти, Гагара! -- повторил Бронский, делая движение рукой, чтобы отстранить старика.

-- А ты кто таков? -- возразил немедленно Гагара. -- Что делал, корабли строил, в море напуститься думаешь?

Вопреки беспечному отношению начальства, среди жителей ходили самые преувеличенные слухи о намерениях русских людей и о свойствах их будущего корабля. Говорилось даже, что они делают на свой "мореход" жестяной котёл, с которым можно ходить без парусов и вёсел, как, по рассказам приморских чукчей, ходят американские китоловы.

-- У них флаг есть, -- продолжал Гагара, обращаясь к пирующей компании. -- Ей-Богу, красный... Я утром мимо шёл, видел. Ещё его этот, как его, очкастый, на мачту вздёргивать пробовал...

Очкастый относилось к Ратиновичу, который носил очки. Он, действительно, прикроил флаг из кумачовой рубахи и в это утро приспособлял его к мачте, но потом спрятал впредь до открытия навигации.

-- А зачем красный флаг? -- равнодушно спросил Микусов.

Политическая невинность "помощника" из якутов была совсем райского свойства. И в этом отношении он отстал даже от индюков и диких быков, которые питают к красному цвету определённую вражду.

-- А правда, что вы в море напуститься хотите? -- продолжал Микусов с равнодушным любопытством, не получив ответа на свой вопрос.

В качестве человека, рождённого дальше к югу, в глубине якутской тайги, он, по-видимому, даже не представлял себе, куда ведут дороги полярного моря, окаймлявшего пропадинский край с северной стороны.

Бронский повернулся к Микусову и посмотрел ему в лицо обозлённым и насторожившимся взглядом. Нервы его напряглись пред этим простым вопросом, брошенным так прямо и бесцеремонно. Он обвёл глазами группу казаков, как бы сосчитывая её и механически взвешивая её действительную силу на случай столкновения.

-- Полно пустое молоть! -- с неудовольствием возразил Шпарзин, ещё раньше, чем юноша мог сказать что-либо. -- Какие моря!? Куда им ехать, кроме как на устье казённую муку везти?

В Пропадинске действительно были самые законные поводы для того, чтобы завести на реке судно или хотя бы большую крепкую лодку. На пятьсот вёрст пониже города на реке Пропаде, вплоть до устья, лежала группа посёлков, которые получали соль, муку и порох из казённых запасов. Река Пропада была слишком бурна для того, чтобы сплавлять груз на плотах вниз по течению, фарватер был малоизвестен и изменчив, и течение на перекатах слишком быстрое. Приходилось вывозить провиант зимою на собаках, с платою по три рубля за каждый перевезённый пуд. Попытка кораблестроительства опиралась именно на эти условия. Товарищи действительно имели ввиду прежде всего вывезти на устье несколько сот пудов казённого провианта с платою по рублю за пуд и только потом продолжить своё плавание в открытое море. Казённый задаток был получен вперёд и употреблён на покупку различных материалов.

Примирительное настроение Шпарзина не было плодом дипломатии. Он действительно был уверен, что энергии и строительных средств колонии хватит именно на то, чтобы построить расшиву и сплавить её вниз до устья, но ни на что более. План морской навигации был ему небезызвестен, но он считал его настолько фантастическим, что не хотел о нём ни говорить, ни думать. Он до такой степени был уверен в справедливости своего взгляда, что даже содействовал строителям доставать по городу различные припасы, необходимые для лучшего оснащения строящегося судна.