Разворошенный муравейник - [45]

— Откуда она может знать, Шелл? Мы сами только что узнали. Пока ей ничего не известно.

— Я сообщу ей, — пообещал я. — Мне кажется, я должен взять это на себя.

Договорившись с Сэмом о встрече, я положил трубку, достал из футляра свой кольт и сунул его в правый карман пиджака. Из телефонной будки я выходил, уже держа его в руке. Покинув аптеку и вернувшись к «кадиллаку», я положил его на сиденье справа от себя и отъехал от тротуара. Я надеялся, что типы, схватившие Келли, будут меня преследовать. Их следовало убить прямо сейчас. И я в этот момент был готов, хотел и мог это сделать. Может быть, даже жаждал этого.

Глава 15

Я ехал быстро и чувствовал себя довольно неприятно. Испытывал горечь утраты и пылал праведным гневом. Я не обращал особого внимания на дорогу, оставшуюся позади, а больше беспокоился о том, что меня ждет впереди. Как, черт возьми, я скажу его жене? Что я скажу ей?

Я припарковал машину на Нортон-стрит. Место было довольно темное, между двумя фонарями. Оставив револьвер на сиденье, я вошел в вестибюль отеля «Холлоуэй».

Клерк у входа назвал мне номер комнаты, и я поднялся наверх. Постучал в дверь. Маленькая хорошенькая женщина в темном платье из набивной ткани открыла мне ее. Она посмотрела на меня довольно холодно.

— Миссис Келли? — осведомился я.

— Да. В чем дело?

— Я Шелдон Скотт. Можно войти на минутку?

— Конечно, мистер Скотт, пожалуйста. Я вошел и сел на предложенный стул. Женщина присела на кушетку сбоку от меня. Я взглянул на нее и опустил глаза. Честно говоря, я не знал, что сказать. Нельзя же прямо так ляпнуть женщине, что ее муж убит, что он мертв.

Она сказала это сама.

— Что-нибудь случилось? Что-нибудь плохое? — В голосе ее звучало волнение.

— Боюсь, да. Мне очень жаль. Произошел несчастный случай.

Некоторое время она сидела совершенно неподвижно, глядя мне прямо в глаза. Потом шея ее напряглась.

— С Томми? Да? — тихо спросила она. — С ним? Она почти шипела сквозь стиснутые зубы. Я молча кивнул, у меня отнялся язык.

— Ужасно… — прошептала женщина.

Остановившись, она снова посмотрела на меня. А я тем временем с трудом глотал слюну и облизывал губы. На лице женщины постепенно появилось понимание сути произошедшего. Скорее всего, начала работать женская интуиция.

— Он мертв. Томми умер. Томми мертв, — упавшим голосом произнесла она и, все больше бледнея, повторила эти слова несколько раз. Взгляд ее застыл, шея наклонилась, и голова бессильно свесилась набок.

Я подошел к кушетке. Мне показалось, что женщина теряет сознание. Но она сделала усилие и подняла голову. Ее глаза невидящим взглядом уставились на стену, из них покатились слезы. Лицо превратилось в каменную маску. Я сел рядом с ней и начал бормотать какие-то бессмысленные слова утешения, которых она конечно же не слышала. Потом она вздрогнула, глубоко вздохнула и сказала безжизненным голосом:

— Я справлюсь, мистер Скотт. Спасибо, что вы побыли со мной. Теперь мне хочется остаться наедине с маленьким Томми. С моим мальчиком.

Я сказал ей, где она сможет меня найти, если я понадоблюсь и смогу чем-либо помочь. Затем простился и вышел.

Они схватили меня в холле. Они не стали ждать, пока я выйду на улицу, где смогу убежать. Они поступили правильно. Очень разумно и действенно. Как только дверь за мной закрылась, я тотчас же увидел парня у стены. Его руки скрывались в карманах пиджака. И тут же другой парень, которого я едва успел заметить уголком глаза, ткнул меня дулом пистолета под ребра.

— Не открывай пасть, Скотт, — хрипло сказал он и ловко обыскал меня. — Все чисто. Представь себе. Мальчик пуст! — удивленно произнес он.

Парень у стены кивком указал мне на лестницу и выпрямился. Это был массивный экземпляр, однако казался достаточно рыхлым и каким-то неестественно полным, будто у него был не в порядке гипофиз. На мертвенно-бледном лице этого типа злобно светились маленькие красные глазки. Весь его мерзкий облик напомнил мне о куче мучных червей, которую я однажды видел. Мне вспомнилось, как один червь, побольше и пожирнее, вылезал наверх, как царь всей кучи.

Я повернул голову и посмотрел на другого бандита, вооруженного пистолетом. Никогда раньше я не видел ни одного из них. Второй парень был обрит наголо. Его голова едва достигала моего носа. Длинный плотный торс этого типа будто принадлежал гораздо более высокому человеку. Картину дополняли кривые короткие ноги. Все это, вместе взятое, создавало впечатление совершенно деформированной фигуры. Отвратительны были и широко расставленные над крючковатым носом глаза, и толстые красные слюнявые губы.

— Ты сукин сын, убийца! — сквозь зубы сказал я. Сузив глаза, он замахнулся рукой с револьвером, готовый рукояткой ударить меня по лицу.

— Кувшин! — остановил его большой слизняк, стоявший слева от меня. Он произнес это с удивившей меня решительностью. Лицо низкорослого типа скривилось, он опустил револьвер и плюнул мне в физиономию. Этот плевок угодил мне в подбородок и скатился на рубашку. Я утерся руками.

— Сукин сын, убийца, — повторил я. Взглянув мне прямо в глаза, он прохрипел:

— Ох, браток, браток! — и улыбнулся настолько криво, что мне даже показалось, будто у него парализована правая сторона лица. Бандит ткнул ствол револьвера мне в бок, да так сильно, что я невольно замычал. — Вперед! — скомандовал он.