Развод - [26]
Воскресенье, 28 февраля 1993 года
17.01
Конец воскресного дня. Я стою в прихожей, по которой гуляют неизвестно откуда берущиеся сквозняки, и не свожу глаз с телефона.
— Что-нибудь не так, дружище? — спрашивает Ник, появляясь на пороге кухни. — Ты выглядишь каким-то встревоженным.
— Есть от чего. Я только что говорил с Элисон и… ну, согласился сделать то, что я вообще-то делать не хочу.
— Что, например?
— Все обстояло примерно так, — начал я. — Элисон позвонила мне, чтобы сообщить о том, что у нее с Деймоном все кончено. Несмотря на то что я был безмерно счастлив услышать эту новость, подсознательно понимал, что в такой ситуации следует хотя бы внешне соблюсти приличия, к примеру не завопить от радости, поэтому издал серию сочувственных звуков, дабы показать ей, что я не какой-нибудь невоспитанный чурбан. Я все-таки чувствую свою вину перед Деймоном. Честно, говорю это совершенно искренне. Даже думаю, не позвонить ли ему.
— Что? Уж не собираешься ли ты просить прощения за то, что увел у него девушку? Я вообще не вижу здесь предмета для обсуждения, а ты?
— Я тоже. Мне просто кажется, что чувство вины омрачает мое восприятие случившегося. Может, поэтому наш разговор и закончился нелепо. Примерно так:
Она: Ты не хочешь сходить куда-нибудь завтра вечером?
Я: Завтра, то есть в понедельник?
Она: В понедельник. Ты чем-нибудь занят завтра?
Я: Нет.
Она: Я думаю, мы могли бы посидеть в «Кувшине эля».
Я: Отличная мысль.
Она: Ну вот и хорошо. Давай встретимся около восьми? Я постучу тебе в дверь, сядем на автобус и поедем в Мосли.
Я: Отлично. Тогда до завтра.
Она: У тебя все в порядке?
Я: Что? Прости… да. Все нормально. До завтра.
— Свидание в понедельник вечером, — говорит Ник. — Ты, часом, не рехнулся?
— Ты прочитал мои мысли.
— Вечер понедельника издавна и неспроста считается самым худшим временем для того, чтобы пойти на свидание с новой подружкой.
— Я знаю.
— Везде пусто, и контраст между этой пустотой и шумным многолюдьем субботнего вечера, когда произошла ваша первая решающая встреча, будет очень разительным и труднопереносимым.
— Я знаю.
— Во вторник — нормально, в среду — еще лучше, в четверг — вообще идеально, пятница и суббота — нормально для первой попытки, но это все-таки уже уикенд, да и если смотреть правде в глаза, то не многим под силу дожидаться свидания целую неделю. Свидания в воскресенья хороши тогда, когда ты намерен провести время в тихой домашней обстановке. Но в понедельник… Никогда.
— Да я все это знаю, — говорю я Нику. — А что мне делать? Я хочу, чтобы у нас с Элисон все получилось. Если наше первое свидание в понедельник пройдет плохо, я точно знаю, что больше у меня не будет случая назначить еще одно свидание, но уже на другой день недели.
— Так почему же ты ей это не объяснил?
— Она бы не поняла.
— У вас точно все будет вверх дном, — говорит Ник. — Ты когда-нибудь назначал свидания на понедельник?
— Дважды. Первый раз в 1987 году с девушкой, которую звали Кейти Джонс. Тогда мы просидели в пустом кинозале, где смотрели фильм «Волчонок»[33], который не понравился ни мне, ни ей, на следующее утро нам обоим предстояло сдавать экзамен по географии. Второй раз это было в 1988 году с Джиной Марш, с которой познакомился на дискотеке для шестиклассников, и тогда я настоял на свидании в понедельник, поскольку все остальные дни недели были заняты. Мы зашли в ресторанчик, где подавались блюда под соусом карри. Там не было ни души, и официанты, томившиеся от безделья, не нашли ничего лучшего, как всем составом в открытую, без всякого стеснения, весь вечер пялиться на наше убогое и скучное свидание, прямо как на мыльную оперу с ходульными, случайно подобранными актерами.
— Да у тебя, я смотрю, богатый опыт, — со смехом произнес Ник. — И теперь тебе не избежать еще одного такого свидания.
18.45
Мы с соседями по дому сидим в гостиной, слушаем музыкальные записи и играем с Диско. Она уже стала членом семьи, и нам всем очень нравится покупать для нее в магазине, что на углу, еду, игрушки и всякие разности, необходимые в кошачьей жизни. В благодарность за нашу заботу и любовь Диско веселит и развлекает нас, переворачиваясь на полу через спинку, принимая воинственные позы при виде незнакомых предметов, карабкаясь по занавескам в гостиной на такую высоту, что мы бросаемся снимать ее, и, конечно же, как и все кошки, она обожает играть с клубком шерсти. Когда я приготовилась встать и вынуть ее игрушки из мешочка, лежащего на кухонном столе, в дверь неожиданно постучали.
— Мы кого-нибудь ждем? — обращаюсь я к девушкам. — Если кто-то должен прийти, то я одета не для гостей.
Все отрицательно качают головами. Очень часто бойфренд одной из девушек заявляется к нам без предупреждений и предварительных звонков, что, в общем-то, не обязательно, если я хотя бы наполовину одета подобающим образом, в противном случае это уже неприятный инцидент. Сейчас я одета как раз неподобающим образом. На мне практически все то же, что и в тот пятничный вечер, когда я пошла в «Блокбастер», в том числе и резинка, которой я стянула волосы в хвост. Единственное, что отличает сегодняшний наряд от того пятничного, так это огромное пятно томатного соуса, пролившегося из банки с консервированными бобами на грудь моей блузы с капюшоном.
Временная малодоходная работа грозит стать постоянной, редеющие волосы вгоняют в депрессию, а не предъявлявшая никаких претензий подруга хочет быть женой и матерью… Даффи понимает, что его взросление явно затянулось и пришло время делать выбор — сейчас или никогда.
Действие романа уложилось в один уикенд — с вечера пятницы по утро понедельника. За это время герой успел справить свой день рождения, получить лучшие в своей жизни подарки, безжалостно вырвать из сердца старую любовь, влюбиться вновь (в незнакомую девушку, после двухчасового телефонного разговора с ней), опять разлюбить и влюбиться в третий раз — теперь уже окончательно. Кроме того, герой много курит, чувствует, что жизнь не удалась, и ворует сладости в итальянском магазинчике. Словом, читателю будет над чем посмеяться.
«Скоро тридцать» — это рассказ о тех, кто родился в конце 60-70-х гг. XX века. Профессионалы, интеллектуалы — этих людей объединяет общее стремление к самоопределению. Что означает быть взрослым? Нужны ли мне отношения и какие? Семья. Друзья. Музыка, одежда, которая мне нравится. Хорошее ли чувство ностальгия?
В жизни благополучного музыкального журналиста Дейва Хардинга наступает черная полоса: его жена теряет ребенка, закрывается журнал, в котором он работает… Дейв устраивается в журнал для девочек-подростков, где с успехом разрешает проблемы, терзающие юных читательниц. Но письмо от тринадцатилетней Николы, считающей себя его дочерью, ставит неразрешимую проблему перед ним самим…
Сделав христианство государственной религией Римской империи и борясь за её чистоту, император Константин невольно встал у истоков православия.
Эта повесть или рассказ, или монолог — называйте, как хотите — не из тех, что дружелюбна к читателю. Она не отворит мягко ворота, окунув вас в пучины некой истории. Она, скорее, грубо толкнет вас в озеро и будет наблюдать, как вы плещетесь в попытках спастись. Перед глазами — пузырьки воздуха, что вы выдыхаете, принимая в легкие все новые и новые порции воды, увлекающей на дно…
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.
Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…