Разведчики - [25]

Я ползком добрался до кресла-качалки, отодвинул его от стенки, чтобы меня не заметили с окна. Здесь я заметил свежевырытый бруствер, что-то вроде окопа-капонира, где стояла санитарная машина на гусеничном ходу, припаркованная вплотную к стенке дома. Чтобы меня не заметили, я залез под машину, откуда мне было хорошо виден вход в дом и Дмитрий, который уже притаился возле крыльца. Часового у дома не было.

Когда мы уже были готовы войти в дом, послышались шаги в доме. Дверь отворилась, и на веранду вышел высокий и крепкий солдат в немецкой форме, в руках у него был автомат. Судя по его поведению, он что-то услышал, насторожившее его, и прежде чем выйти, он внимательно посмотрел в окошки веранды. Убедившись в отсутствии опасности, он вышел во двор. Его ноги, обутые в кованые ботинки, оказались в полуметрах от моего лица. Тут я увидел, как Дмитрий, выпрямившись, ударил автоматом по голове солдата и механически нажал на спусковой крючок, и автоматная очередь всполошила весеннюю ночь. Удар Дмитрия не свалил солдата, он истошно закричал и бросился бежать. Я выскочил из-под машины, чтобы помочь Дмитрию. Как только послышался крик часового и выстрелы, то, как было условлено, в окна полетели гранаты.

Когда я обежал машину, чтобы там встретить Дмитрия с немцем, то на одно мгновение заметил летящий огонек, и промелькнула мысль – это след трассирующей пули патруля. В этот момент раздался взрыв, и я потерял сознание. Очнулся я от ударов по лицу, как в розовом тумане разглядел лицо своего командира, Гуськова. Он что-то говорил, но от сильного шума в голове я не понимал смысла его слов. Наконец-то я понял: «Где часовой?» Я пытаюсь с трудом подняться, но у меня кружится голова, меня мутит, и командир помогает мне подняться. Когда я возвратился к своему прежнему месту, еще не совсем придя в себя, то увидел убегающего человека. Я по нему выстрелил, но он успел скрыться за сараем. В этот момент из горящего дома выбежало два человека. Я приказал им остановиться, но они не послушались, так что мне пришлось стрелять. Когда появился еще один, я сгоряча чуть и его не убил, но меня остановил командир. Немец временами поднимал обе руки, мол, сдаюсь, а затем только одну руку. Я вначале сомневался, не прячет ли он оружие, но оказалось, что этот обер-лейтенант поддерживает сползающие штаны. Когда мы привели его за дом, там нас уже ждали остальные разведчики с обезвреженным часовым. В это время небо заполыхало от ракет, послышался шум моторов танков, следовательно, нужно было срочно уходить из села. Состояние мое улучшилось, только остались шум в ушах, головная боль и тошнота.

Возвращались мы полями, по кратчайшему маршруту, обходя населенные пункты. Еще до рассвета мы прошли мимо знакомого куста шиповника на насыпи. Спустились к речке, перебросили лестницы и переправились через болото без потерь. Всю дорогу мне пришлось идти, опираясь на свой трофей – первого плененного мною немецкого офицера.

Друзья-однополчане – Н.И. Филатов и В.А. Сторожук

За этот поиск меня и Дмитрия наградили первой медалью «За отвагу», командира – орденом «Красная Звезда», кроме того, я взял у немца блокнот, который позже использовал как дневник.

Следующий поиск был менее удачным. После пяти дней отдыха нам было приказано взять нового «языка», чтобы уточнить данные, которые сообщил пойманный обер-лейтенант. По его сообщению, в селе Цехов находился танковый батальон, и нужно было узнать, находится он все там же или его перебросили в другое место.

Командование дивизии решило организовать показательный поиск с участием представителей разведок всех трех полков, входящих в дивизию. Группу из семнадцати разведчиков возглавил наш командир Гуськов. Вышли в поиск в ночь на 12 мая с села Галичан. Шли по тому же пути по болоту, переправились через речку при помощи вспомогательных средств, испытанных в прошлом поиске, и добрались до известного куста шиповника. Сороки в кусте не оказалось, но снова были обнаружены следы пребывания в окопах солдат, ушедших совсем недавно. Это нас обрадовало: следовательно, немцы не обнаружили следов нашего пребывания здесь.

На этот раз мы не стали углубляться в тыл к немцам, а пошли по железнодорожной насыпи, где размещены окопы основной обороны. Оказалось, что немцы так были уверены в непроходимости болота и переправы через речку, что на ночь солдат отводили из окопов. Так мы прошли около 200 метров и только тогда услышали немецкую речь. В темноте мы различили группу из пяти солдат. Подпустив их как можно ближе, на немецком языке предложили бросить оружие и сдаться. Немцы ответили выстрелом, который многим из них стоил жизни – в перестрелке четыре солдата были убиты, обер-ефрейтора взяли живым.

Собрав документы убитых, мы двинулись назад. Удивительно было, что нас никто не преследовал, так немцы были уверены в прочности своей обороны. Однако, как только мы в спокойном темпе переправились через речку, и вышли на болото, небо заполыхало от ракет. Нас не обнаружили только благодаря опустившемуся на болото туману.

Когда до берега болота оставалось метров двадцать, раздался негромкий хлопок, за ним оглушающий взрыв и крики раненых. В первый момент все были в шоке. Снаряд ли залетел сюда? Но выстрелов из пушек мы не слышали! Ко всему, если до взрыва, немцы ракетами освещали болото, то вдруг перестали. Оказалось, мы подорвались на мине, установленной нашими саперами. Как только наша группа разведчиков вышла в поиск по ранее проверенному маршруту, то командир пехотного батальона дал приказ саперам установить мины на краю болот. Он расценил так: если через болото прошли наши разведчики, то и немцы тоже смогут. Таким образом решил обезопасить своих солдат, а для указания прохода через минное поле оставил дежурных. Однако по неизвестной для нас причине никто нас не встретил, и мы подорвались на одной из мин. Был убит Гриша Левкович, тяжело ранен наш командир Гуськов, ранены разведчики других полков. Сложную проблему эвакуации тяжело раненных пришлось решать с помощью упряжек санитарных собак. Немец хотел бежать, но после моего крика «мины» остановился. Мы с большой осторожностью, внимательно осматривая почву под ногами, перебрались на берег.