Разведчики [антология] - [9]
Длинная балка находилась в четырехстах метрах от немецкого переднего края. Наши сапёры возводили неподалеку от неё некоторые сооружения. Немцы не обстреливали их день, два, три. Сапёры осмелели. Они работали, почти не маскируясь, а по ночам выставляли слабые караулы. Оказалось, что немцы не ведут обстрела намеренно, чтобы усыпить бдительность сапёр. На третью ночь немецкая разведка напала на лагерь сапёр и увела двух караульных, а на четвёртую ночь — еще одного.
— Зовёт меня наш командир разведывательного взвода, — рассказывает, играя цепочкой от часов, Ментюков, — и говорит: «Вот что, Ментюков, немцы наших сапёриков воруют. Вторую ночь... Возьми, говорит, ребят и перехвати фашистских разведчиков». Ну-с, взял я пятерых бойцов, пошёл к Длинной балке, прихожу. «С добрым утром, сапёрики! Это вас тут воруют?» Оказывается, их. «Ладно, говорю, продолжайте работать, и мы тоже будем работать». Вышли мы впятером поближе к немцам и давай землю копать, будто сапёры. И замечаем, что немцы нас видят, но не стреляют. А день хороший, ясный...
Тут Ментюков начинает описывать природу, старательно, с чувством, минуты на две. Потом продолжает:
— Вечером мы развели костер и одного сапёра возле него поставили, будто часового. А сами в кустах укрылись — сто метров от немцев. И видим, как немцы на костёр смотрят и что-то друг другу говорят. Ну, значит, действует приманка, сейчас за «языком» пойдут. Ночь тоже хорошая, ясная...
Закончив эту вступительную часть своей повести, наш часовщик-разведчик долго и тщательно гасит папиросу. Погасив её, говорит:
— Часов в десять кусты шевельнулись. Значит, ползут. Ползут рассредоточенно, но все к костру, как щуки на карася. Потянулись и мы за ними на животах. Подползли они совсем близко к костру, а у меня заранее инструкция была бойцам: бить их всех, за исключением командира: командир нам в хозяйстве пригодится. Ну вот, как собрались они в кучу, тут мы и ударили. Четверых сразу положили. А пятый обратно пополз. Да так быстро-быстро. Я за ним, он от меня. Вижу — уходит. Надо его притормозить. Прицелился и выстрелил ему в ногу. Тут, конечно, он попридержался. А луна яркая, всё хорошо видно...
Ментюков, не спеша, описывает луну, ныряющую среди облаков, а потом приступает к финалу рассказа.
Немец был в пятидесяти метрах от своих, когда Ментюков его ранил. Ментюков стал подползать, немец лежал недвижно. Ментюков был уже совсем близко от него, но тут с немецких позиций был открыт по разведчику жестокий огонь.
— А я ползу, зажмурился и только жду: вот-вот в руку, в ногу или в спину толкнёт — и конец. Самое трудное на войне, когда знаешь, что ты на виду. Хоть бы к плетню привалиться — и то легче. А то бьют по тебе, как по доске в тире.
Ментюков всё же подполз к немцу, ухватил его за ногу и поволок. Немец был без сознания. Вражеский автоматный и пулемётный огонь достиг высшего напряжения — земля словно кипела вокруг. Немцы, видимо, решили убить и своего, лишь бы он не попал к нам в руки.
— Но, знаете, как только я немца за сапог ухватил и потащил назад, так и страх прошел. Только все боялся, как бы сапог у него с ноги не соскользнул. Да нет, к счастью, прочно обулся, подлец, по-пехотному, аккуратно. Ползу, а луна сияет. Ах, чтоб тебе было пусто! Когда в лесу, в блиндаже, сидишь, так луны не дождёшься. А тут — на тебе! Ну, хоть на две минуты закройся! Облачком или чем!
В тридцати метрах от наших траншей Ментюков почувствовал в правой руке тот самый толчок, которого ожидал. Рука онемела, потекла кровь.
— Но не бросать же, когда совсем немного осталось. Так одной левой и дотащил. Потом меня за этого «языка» очень благодарили в штабе. «Спасибо, говорят, Ментюков, — «язык» толковый»... Очень он им всем понравился.
2. Лазутчик
Андрей Шаповалов — лучший наблюдатель и лазутчик в разведывательном взводе. Про него говорят: «От этого не скроешься. Комар на берёзу сядет, и то он увидит».
Уходя в наблюдение, он берёт с собой паёк на несколько дней. Проползёт ночью за передний край, выберет удобное место, отроет окопчик, забросает себя сверху сухим бурьяном. Сидит в этом окопчике двое, а то и трое суток, наблюдает за позициями врага. Результаты своих наблюдений заносит в журнал — неровные карандашные строки крестьянского письма.
Блеснет ли вдруг что-то на солнце, поднимется ли стая птиц, промелькнет ли, очертя голову, белка с дерева на дерево, — всё он заметит и, заметив, постарается понять, откуда блеск, почему поднялись птицы, почему встревожилась белка.
— Из птиц сороки мне очень помогают, — говорит он. — Вот когда сорока на верхушку сядет, кричит, волнуется — значит, идёт человек. А когда сядет на середку дерева, то хоть и кричит, и волнуется — человека не жди, это собака идёт или ещё какой другой зверь.
До войны он был кучером в сельсовете. Возил докторов, агрономов, сельсоветчиков, инструкторов из района. Ездил и ночью, и днем, и в тьму, и в дождь.
— Бывало ни зги не видать, дождь крутит, а я еду. Седок беспокоится: куда, мол, едешь. А меня хоть пять раз закрути, я всё равно дорогу найду — по признакам: где на дереве больше листьев, где мох на камне. Ездишь, ездишь, — поневоле научишься на птиц, на деревья да на камень смотреть. А они тебе, если привыкнешь, все и расскажут.
В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха.
Роман К.М.Симонова «Живые и мертвые» — одно из самых известных произведений о Великой Отечественной войне.«… Ни Синцов, ни Мишка, уже успевший проскочить днепровский мост и в свою очередь думавший сейчас об оставленном им Синцове, оба не представляли себе, что будет с ними через сутки.Мишка, расстроенный мыслью, что он оставил товарища на передовой, а сам возвращается в Москву, не знал, что через сутки Синцов не будет ни убит, ни ранен, ни поцарапан, а живой и здоровый, только смертельно усталый, будет без памяти спать на дне этого самого окопа.А Синцов, завидовавший тому, что Мишка через сутки будет в Москве говорить с Машей, не знал, что через сутки Мишка не будет в Москве и не будет говорить с Машей, потому что его смертельно ранят еще утром, под Чаусами, пулеметной очередью с немецкого мотоцикла.
Роман «Последнее лето» завершает трилогию «Живые и мертвые»; в нем писатель приводит своих героев победными дорогами «последнего лета» Великой Отечественной.
«Между 1940 и 1952 годами я написал девять пьес — лучшей из них считаю „Русские люди“», — рассказывал в своей автобиографии Константин Симонов. Эта пьеса — не только лучшее драматургическое произведение писателя. Она вошла в число трех наиболее значительных пьес о Великой Отечественной войне и встала рядом с такими значительными произведениями, как «Фронт» А. Корнейчука и «Нашествие» Л. Леонова. Созданные в 1942 году и поставленные всеми театрами нашей страны, они воевали в общем строю. Их оружием была правда, суровая и мужественная.
События второй книги трилогии К. Симонова «Живые и мертвые» разворачиваются зимой 1943 года – в период подготовки и проведения Сталинградской битвы, ставшей переломным моментом в истории не только Великой Отечественной, но и всей второй мировой войны.
1942 год. В армию защитников Сталинграда вливаются новые части, переброшенные на правый берег Волги. Среди них находится батальон капитана Сабурова. Сабуровцы яростной атакой выбивают фашистов из трех зданий, вклинившихся в нашу оборону. Начинаются дни и ночи героической защиты домов, ставших неприступными для врага.«… Ночью на четвертый день, получив в штабе полка орден для Конюкова и несколько медалей для его гарнизона, Сабуров еще раз пробрался в дом к Конюкову и вручил награды. Все, кому они предназначались, были живы, хотя это редко случалось в Сталинграде.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Нада Крайгер — известная югославская писательница, автор многих книг, издававшихся в Югославии.Во время второй мировой войны — активный участник антифашистского Сопротивления. С начала войны и до 1944 года — член подпольной антифашистской организации в Любляне, а с 194.4 года — офицер связи между Главным штабом словенских партизан и советским командованием.В настоящее время живет и работает в Любляне.Нада Крайгер неоднократна по приглашению Союза писателей СССР посещала Советский Союз.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.
ТРИ БЕСТСЕЛЛЕРА ОДНИМ ТОМОМ! Лучшие мемуары танкистов Великой Отечественной. Откровенные воспоминания советских танковых асов.Они воевали на самых разных машинах — Т-34 и КВ, СУ-122 и СУ-85, «Матильдах» и «Шерманах».Они уничтожили более полусотни единиц вражеской бронетехники и сами много раз горели в подбитых танках.Они с боями прошли от Москвы до Берлина, Праги и Порт-Артура.Они победили!
Войска СС традиционно считаются элитой вооруженных сил Третьего рейха. Несмотря на это в их истории есть много темных пятен и неисследованных моментов. Настоящая книга -попытка приподнять завесу над таинственностью и более подробно рассказать читателю об этих моментах. В книге рассказывается о боевых операциях войск СС на Восточном и Западном фронтах, дается сравнительный анализ офицерского корпуса войск СС и приводится наиболее полные сведения о численности иностранных добровольцев в рядах войск СС.
