Разведчик Кент - [23]

Такси миновало памятник «Стерегущему», стрелку Васильевского острова, а далее – через мост, по набережной Невы к площади Декабристов, на Исаакиевскую площадь, через улицу Герцена на площадь Урицкого, а от нее по улице Халтурина – к Марсову полю. Там Анатолий не удержался и вышел из такси: поклонился могиле Ивана Ивановича Газа, человека, сыгравшего немалую роль в его судьбе.

Мимо храма «Спаса на крови», вдоль канала Грибоедова выехали на проспект 25 Октября. Прощальные взгляды на Казанский собор, здания Думы, Гостиного двора и Публичной библиотеки...

Из центра города путь лежал на окраину, в Кировский район, туда, где прошли годы работы на заводе и в штабе противовоздушной обороны.

Возле Нарвских ворот Анатолий решил отпустить такси и зайти пообедать в ближайшую столовую. Это была первая ошибка, допущенная им в качестве нелегала. Едва он сел за столик, как к нему с растерянным и радостным лицом подошел его родной дядя, работавший на расположенной неподалеку фабрике. Дядя, как и другие родственники, был уверен, что Анатолий уже давно работает за границей в каком-нибудь представительстве – и вдруг... Пришлось объяснять, что отъезд немного задержали, а нервировать лишний раз близких не хотелось. Ложь была такой искренней и убедительной, что дядя горячо поддержал решение племянника. Действительно, зачем беспокоить родных понапрасну?

Попрощавшись, А. М. Гуревич остановил такси и поспешил на Финляндский вокзал.

Последние минуты в Ленинграде, да можно считать, что и в СССР. Прицепной вагон скоро будет доставлен на приграничную станцию Белоостров, а там его присоединят к финскому паровозу и – прощай, Родина.

Советские деньги не нужны. Анатолий дал шоферу щедрые чаевые, попросив выпить за его здоровье. Последнюю мелочь вручил носильщику, доставившему чемоданы к вагону. В кармане – только солидная пачка долларов.

Кент вальяжно вошел в свой вагон. Проводник не спешил проверять билет у шикарно одетого молодого иностранца. Но, когда за несколько минут до отправления проводник все же взял в руки билет мексиканца, на лице его появилось выражение удивления и легкой досады. Он стал объяснять «туристу», что его билет действителен только на финской территории, а до Белоострова необходимо приобрести обычный билет, купленный в пригородной кассе.

«Еще одна ошибка», – мелькнуло в сознании Кента. На этот раз – ошибка по вине не столько ГРУ, сколько московского «Интуриста», через который Главное разведу правление заказывало билеты Ленинград – Хельсинки. Но искать виноватых было не время, следовало действовать.

Попытка «не понять» «мексиканцу» русскую речь финского проводника ни к чему не привела. С северным спокойствием отнесся он и к предложению получить долларовую купюру в качестве компенсации за отсутствие советского билета. Ситуация бала трагикомична: отсутствие у Кента пятидесяти копеек ставило на грань провала многомесячные усилия по подготовке к легализации.

До отправления состава оставались считанные минуты. Оставив чемоданы в купе, «мексиканец» бросился к пригородным кассам. В кассах продать ему билет за валюту отказались. Пункт по обмену валюты, как часто бывает в подобных случаях, был закрыт.

К великому счастью, положение спас милиционер. Весело выслушав ломаную русскую речь иностранца, он снабдил его столь необходимыми копейками и даже помог без очереди купить билет. Кент едва успел заскочить в уже отходивший от перрона финский вагон и протянул ненавистному проводнику драгоценный кусочек картона.

В его купе уже находились попутчики: три молодых человека и одна девушка. Они были очень веселы и подвижны, непрерывно о чем-то громко разговаривали и часто смеялись. Их поведение как-то не увязывалось с представлением Кента о скандинавах, а они, судя по внешности, были явно таковыми. Только позже разведчик понял, что туристы – это «особая нация», стоящая как бы над национальными традициями и привычками.

Вскоре Кент понял, что «турист» из него никудышный. У других туристов чемоданы просто ломились от сувениров: всевозможные безделушки, книги, открытки, значки, монеты и многое другое были предметами гордости и обязательными атрибутами путешественников. У Кента же в чемоданах был классический набор командированного: белье и туалетные принадлежности. «Третий “прокол” подряд», – мелькнуло в сознании разведчика. Очень беспокоила мысль о том, что на эту существенную деталь обратят внимание при досмотре вещей таможенники – либо наши, либо финские.

Чтобы не привлекать к себе внимание соседей по купе, Кент вышел в коридор и стал смотреть в окно. Мысли о неподготовленности к выполнению задания одолевали его с новой силой, но молодой человек считал себя удачливым в жизни. Верилось, что и на этот раз все обойдется.

До пограничной станции Белоостров доехали быстро: 32 километра от Финляндского вокзала – не расстояние. Люди начали выходить из вагонов. Немногочисленная группа иностранцев проследовала к поставленным в ряд столам, где пограничники проверяли паспорта, а таможенники – личные вещи. Выстроившаяся перед столами очередь продвигалась довольно быстро. Возле пограничников находилась молоденькая переводчица. Взглянув на нее, Кент почувствовал озноб во всем теле: это была хорошо ему знакомая девушка, которой два года назад в институте «Интурист» он преподавал военное дело. Их взгляды встретились. В ее глазах застыл вопрос, на который она не получала ответа. Кент молчал, не отводя взгляда от переводчицы. О чем думала она в те секунды? На этот вопрос уже никогда не будет ответа. Переводчица молча опустила глаза. По ее напряженному виду Кент понял, какая борьба эмоций происходила в этом спокойном на вид хрупком создании. Пограничник, изучив паспорт «мексиканца», поставил в нем штамп о выезде из СССР и проверил справку госбанка о праве на вывоз крупной суммы долларов. Пройдя таможенную проверку, Кент направился в свой вагон.