Они сделали несколько шагов в направлении, как полагал Тим, выхода, когда он ощутил, что мирина ладошка в его руке дрогнула. И одеревенела. И вообще там, за спиной, стало как-то очень тихо, хотя и до этого почти ни звука не доносилось; тихо и… неподвижно.
Рядовой Брайт, охваченный ужасным предчувствием, повернулся к девушке, но разглядеть смог лишь белки ее глаз, блестящие в темноте.
— Что? — рискнул шепнуть.
Веки опустились, поднялись и опустились снова. Тим посмотрел вниз. Ничего не увидел.
— Что? — спросил.
— Оно… п-ползет… по м-м-мне…
— П-ползет? — от страха Тим тоже стал заикаться. — Г-где?
— Т-там… п-по н-ноге…
Голос Миры, обычно жизнерадостный, звонкий даже в трудных для нее ситуациях, звучал безжизненно и вяло. Нутром ведьмочка чуяла, что дело пахнет даже не керосином, а скорее навозом, на котором, как водится, ненормальные жабы высиживают снесенные больными на голову петухами яйца.
— Не бойся.
Тим понял, что если в ближайшее время не предпримет хоть что-нибудь, то о светлом будущем с любимой девушкой может забыть раз и навсегда, потому как полноценной жизнью после встречи с василиском еще не мог похвастаться ни один живой.
Придется пойти на риск. Рядовой Брайт глубоко вздохнул и позволил стражнику выйти из заточения. Перед глазами все поплыло — на короткое мгновение, но затем зрение обрело невероятную четкость. Даже в темноте он видел обстановку в подвале так, как будто помещение было залито ярким дневным светом. Но к этому он уже давно привык. Чувства обострились до предела, звуки оглушали. Необходимо было найти баланс — на это тоже требовалось время, которого не было. Василиск — это Тим заметил краем глаза, пока восстанавливал дыхание — насторожился из-за резкой смены температурного режима и готовился защищаться. Красный хохолок на его голове встал дыбом, клыки ощерились, а тельце съежилось и напружинилось. От ядовитых когтей пока спасал хлипкий материал спортивного костюма, но сколько выдержит хлопчатобумажная ткань? Недолго, катастрофически недолго.
Стражник весело огляделся и наклонился, а вместе с ним и Тим, к незнакомой зверюшке. Василиск ощерился и утробно зарычал, когда его игриво попытались схватить за хвост. Ядовитая слюна капнула на пол, зашипев, как масло на раскаленной сковороде.
Мира услышала этот звук и стала белее мела. Если честно, Тим удивлялся, как она ещё в обморок не рухнула, зная, что по ней ползет ужасное чудовище, и любое неосторожное движение может стать последним. Когтистые лапки василиска цепко обхватили щиколотку ведьмочки, хвост раздраженно бил по полу, а красный гребень угрожающе топорщился.
Стражник глазами Тима смотрел на непонятное существо и не предпринимал никаких попыток спасти Миру, как Тим ни старался заставить его сделать хоть что-то. Он ощущал легкое любопытство, не более. Сконцентрировавшись, Тим сумел было взять стражника под контроль и навязать свою волю, но в этот момент василиск пошел в атаку.
Воинственно заверещав, он спрыгнул вниз, отчего Мира сильно вздрогнула и пошатнулась. Из ее глаз покатились крупные слезы, но она продолжала стоять неподвижно, и одна богиня знала, чего ей это стоило!
Зверюшка тем временем расправила зачатки будущих крыльев и, издав атакующий вопль, бросилась на Тима. Он отпрыгнул в сторону, но недостаточно быстро, и василиск сумел разодрать ему штанину острыми клыками, правда, до кожи не добрался. Стражник исхитрился потыкать в ядовитую тварь неким подобием пальца, чем привел ее в ярость. Зато демону было весело. Демону было интересно. Демону хотелось развлечений. Клетка — это так скучно. «Милый зверек, — шепнул стражник Тиму, — давай его домой отнесем и на цепь посадим. Мамулю пугать. А мы его кормииить будем… за хвост дергать… может, в цвет какой другой перекрасим…». Даром, что возрожденной душе было Истина знает сколько лет — мальчишка и есть. Видимо, смертельной опасности для Тима и в самом деле не существовало, раз стражник вел себя так беспечно. Но это не означало, что Мира находится в равном положении. Её-то как раз надо было спасать.
Мира ничего не видела в темноте, только слышала звуки борьбы, затрудненное дыхание Тима, и ей оставалось лишь возносить истеричные молитвы богине, чтобы все обошлось. И еще она в который раз готова была убить себя за необдуманность и поспешность действий. «Богиня Ярости… вот больше никогда… никогда больше… вот только выбраться бы отсюда…»
Будучи полностью сосредоточенной на том, что происходит в темноте, она не сразу осознала, что в подвале стало очень холодно. И вот что ей теперь делать? Как помочь и не убить при этом Тима? С ее возможностями в этом плане, сделать что-то хорошее и не вляпаться при этом еще глубже будет весьма проблематично.
— Basiliscus… — вдруг пронесся над головой Тима чей-то жуткий шепот. — Koko…? Kokor…? Да как же его, титаны побери все на свете? И почему я прогуливала уроки по зарубежным заклинаниям? Почему не слушала папочку? Как же это… было… ra… re? Ааа, точняк! Kokoras emfa!… emfei?… ладно, выпендриться не получилось. Будем по-старинке.
После этих слов что-то закапало, неожиданно сверкнула молния, потом захлопали крылья, и кромешную темноту подвала прорезал негодующий петушиный вопль! И если Тиму было хоть что-то видно и оттого понятно, что происходит, то Мира совершенно потерялась в какофонии, которая воцарилась, стоило непонятно откуда взявшемуся петуху закукарекать!
