Разум - [8]

С сестрой они рассорились. Жена пришла пожаловаться, но я молчал — тоска взяла; тогда жена заметила, что мне надо было бы жениться на сестре — дурного слова, мол, сказать о ней нельзя. Я продолжал молчать — знал, что мои теории бесполезны. Заткнул уши ватой: мне показалось, что одно ухо у меня ниже другого.

Жена взялась мыть посуду. Я вытащил вату из ушей и подошел к окну, Собаки, вернувшись, смотрели на меня. Потом заскреблись в окно. Более сильный Шах отпихивал беднягу эпилептика, который весь трясся от радости, завидев меня в окне. Я ненадолго вышел во двор — похлопал обоих по хребту, почесал за ушами. Когда оттолкнул их, Шах в доказательство своего превосходства не подпустил Уру к миске с водой, хотя сам не притрагивался. Уру скулил и всячески перед Шахом заискивал. Когда Шаху наскучила эта игра, он предостерегающе цапнул брата за ляжку и, не отходя от него, позволил ему похлебать. Потом я впустил собак в дом. Вбежав разом, они стали все обнюхивать. Чтобы не озлились на меня, я велел жене прогнать их. Правда, это вовсе не значит, что они не любят ее. Может, любят даже больше, чем меня, потому что боятся — ведь собака больше любит того, кого привыкла бояться.

После этого я снова забрался в постель и стал размышлять — не написать ли мне сценарий о животных. Я видел превосходный французский фильм «Черный месяц». Нет, такое не примут. Кому охота портить себе нервы на съемках с животными? Еще какая-нибудь овчарка — куда ни шло. Но выставить перед камерой змею, крысу, мышей, свинью, орла, овец, кур, морских свинок — такое для наших съемочных штабов было бы крепким орешком. А что, если снять «Метаморфозы» Овидия? Влюбленный циклоп расхваливает перед возлюбленной свое лохматое тело, свой единственный глаз («И солнце едино, моя дорогая Галатея»). Или Нарцисс — вот о ком бы сделать фильм. Превосходный был бы фильм! Но вряд ли получится: там сплошняком море, вода, пароходы. Тот же змей, что становится божеством города — везут его на паруснике и встречают овациями!

Нет ничего более подходящего для нашего кино, чем любовный треугольник. Опять же вещица с психологией — такое и актерам по нраву: блистай себе во всей красе. Нет, противно писать скучный сценарий. Надо его сделать живым. Хотя все равно редакторская группа подстрижет его под свою гребенку, и появится на свет еще один словацкий фильм, каких уже пруд пруди.

Случается, иные люди подбивают меня написать фильм о них — полагают, что это будет «шедевр». А станут рассказывать о себе — действия на десять минут ленты, не больше. И к тому же не очень оригинальной. Люди не в состоянии оценить свое счастье. Счастье не быть драматическим героем, Но попробуйте-ка скажите кому-нибудь: будь доволен своей простой, незатейливой жизнью. Всем почему-то кажется, что их подлинная жизнь протекает не на работе, а в каких-то иных, особых сферах, в потешных трактирных спорах или пустых распрях в постели — только такое им и подавай на экране. Сколько мук претерпевает человек, покуда станет порядочным существом, честным сыном отечества, мастером своего дела, — ан нет, это никого не волнует. А ведь при этом люди больше всего страдают, если их не удовлетворяет работа. И попытайся они найти в ней истинную радость, все их нездоровые хобби — неуемная страсть к детективам или исключительным жизненным перипетиям — как рукой бы сняло. Такие маленькие шажки к вершинам своего ремесла — их нельзя описать, но они-то и есть самые подлинные Илиады.

Пожалуй, я слишком строг в своих рассуждениях. Я ведь и сам не очень владею своим ремеслом — об этом и жена не раз говорила. Должно быть, заявляла она, ты все-таки бездарен, если за десять лет написал только три сценария, а другие каждый год выдают по одному. Поди-ка втолкуй ей, что в жизни бывает по-разному и что я, например, горжусь своей скудной производительностью.

А сколько забот было у отца с внучкой, дочкой сестры. И как раз когда настал срок ей идти в школу, он умер. Да, умер за несколько дней до начала ее первого школьного года. А как он мечтал увидеть ее школьницей! Очень школу любил! Человек он был сметливый и образованными людьми всегда восторгался, хотя самому так и не довелось кончить реальную гимназию. Но он был горд и теми четырьмя классами, которые кончил, и не раз говорил мне, что, придись его молодые годы на нынешнее время, он пошел бы в вечернюю школу. Отец обожал читать, особенно хорошо знал географию и историю. Разбирался в политике и не прочь был потолковать о ней, при этом у него всегда была своя точка зрения на вещи вроде бы далекие от интересов нашего государства. (Должен добавить, что «далекие» лишь на первый взгляд. Отец вообще все принимал близко к сердцу.)

Раздумья о деньгах приобрели трагический характер, когда мне вручили заказное письмо — счет за нотариальные услуги, связанные со вступлением в права наследства после смерти отца, Сестра получила такое же извещение, и теперь каждый из нас должен был заплатить по три тысячи шестьдесят крон. Взяв оба счета, я пообещал сходить в сберегательную кассу, снять с книжки необходимую сумму и все оплатить. Сестра из-за этих денег была совершенно убита. И даже решила похлопотать о государственной квартире, а нам передать и ту долю, что отец завещал ей. Я предложил сестре не сразу возвращать нам эти три тысячи и сказал, что квартиру так легко и просто, как ей кажется, не получить. А вернее всего, ей и вовсе откажут — на квартиры существует особая очередь. Но, во всяком случае, не лишне сходить в МНК