Разум - [10]

Затем меня вдруг осенило: да ведь из этого можно сделать комедию. И в таком случае мужу даже не обязательно давать зелье против любви — сойдет и амулет. Правда, подобный тип юмора в Словакии пока непривычен.

Для комедии в свое время я нашел и название: «Дон Жуан из Жабокрек[2]». Причем не я выдумал его, а он был выдуман для меня…

Я решил за починкой калитки этот вопрос досконально обмозговать. Но вскоре оказалось, что проблема калитки столь же сложна, как и сюжет.

Пришлось притащить два бетонных столба из виноградника. Я вырыл их, причем один сломал. Теперь и не вкопаешь его глубоко, и калитку на него не привесишь. Хорошо еще, что я понял это раньше, не успев всадить столбы в землю. Смена столбов совершенно нарушила весь мой первоначальный замысел. Теперь придется передвинуть петли, задвижку и крючок — калитка должна запираться в двух местах: иначе псы откроют ее и уйдут.

Когда я снял забор со столбов, он почти завалился. В самом деле, и у него был свой век, почитай, ему уже за сорок, а то и больше. К бетонным столбам медной проволокой я прикрутил деревянные столбики и промазал их олифой, хотя и понимал: нижний конец столба все равно сгниет в земле, олифа тут ни черта не поможет. Возясь с забором, я неожиданно для себя обнаружил, что соседи прикрепили к нему веревку для белья. Попытался осторожно отодрать штакетину, на которой веревка держалась. Веревка упала, но завалилась и калитка. И тут вдруг вышел озабоченный происходящим сосед. Не иначе как он следил за мной, и слава богу, что я не отрезал веревку, а снял ее вместе с доской. Оно и выглядело так, будто я хотел что-то подправить в заборе, а тут нечаянно слетела калитка. Я объяснил соседу, и он, похоже, поверил. Этот сосед здесь новенький, скорей всего, даже не знает, кто хозяин забора. Такому хоть что наболтай — он только уши развесит.

У соседей на дворе чудовищный беспорядок. Наш забор подпирают кирпичи, старая кровать, там завал бутылок, кастрюль, тряпок. Расчищая пространство под забором, я наткнулся на сгнившие пищевые отходы, на всякие бумажки, окурки, черепки. Соседи выливают туда помои. Хлевушки у них дырявые, живет в них бедолага пес с благородным именем Бояр. Иной раз на свой страх и риск отвязываю его и впускаю к нам поиграть с моими собаками. Соседи против этого ничуть не возражают, считая, что тем самым я буду обязан одалживать им деньги. Они уверены, что у меня на сберкнижке триста тысяч, и виной тому я сам. Однажды, упившись, я козырнул этой суммой в корчме, желая перещеголять кого-то. Отец тоже давал им денег взаймы, но всего лишь по десятке на сигареты — мне же приходится раскошеливаться всякий раз на полсотни.

Сперва все это свинство, обнаруженное под забором, взбесило меня. Но когда я выгреб все и отвез на тачке к навозне и в сад — успокоился. И камни из-под забора повыбрал. Забор, правда, стал пошатываться, но какая разница! Потом я прорыл вдоль забора длинную борозду — если соседи опять вздумают вылить воду, она теперь потечет к ним. Но им от этого ни холодно ни жарко.

Зимой, примерно месяц назад, когда все еще прикрывал снег и когда все дворы обычно выглядят очень нарядно, хотя ни на одном не бывает идеальной чистоты, в деревню пожаловал милиционер — он разрешал супружеский спор наших соседей — и буквально остолбенел. Приказал им тут же навести порядок, хоть и не уполномочен был отдавать такой приказ. Но, верно, уж слишком был потрясен. Сразу понял, что таких людей ничем иным не проймешь. Поглядел немного, как они неохотно откидывают лопатой мусор, как бросают куски дерева куда-то за хлевушок, вздохнул, поднял глаза к небу, словно пытался найти там какое-то объяснение, да и пошел восвояси. Он удалялся, а соседка все косилась на меня — думала, что я непременно доложу милиции о дальнейшем ходе уборки. Соседка погнала на двор дочку, ту, что у нее от первого брака, — и девочка стала накладывать весь этот хлам на тачку. Я сказал, что тачка для нее чересчур тяжела, пусть-ка предложит отцу заказать в ЕСК[3] трактор с прицепом — разве трактору такое под силу. Девочка ответила, что с таким чушком, как ее отец, и связываться нечего. Однако мое замечание придало ей смелости — оставив тачку, она побежала играть. Потом вышел сам хозяин и принялся прочесывать двор длинными вилами. Какое-то время он поработал на славу, но потом бросил вилы и пошел ругаться с женой.

Это была их последняя уборка. Пришла весна, засветило солнце, и снова все обнажилось. Рухлядь, прикрытая снегом, местами еще походила на маленьких снеговиков и для стороннего наблюдателя выглядела пока вполне очаровательно.

Я отказался от своих потуг наставить их на путь истинный. Я ведь тоже ленив и скорей смирюсь с беспорядком, чем стану до одури воевать с ним.

Наконец калитка была готова, повешена и смазана, я несколько раз отворил ее и затворил и почувствовал себя совсем как отец, когда ему удавалось сделать полезное дело. Казалось мне, что на этом его дворике я даже выгляжу как он. Да, на минуту мне показалось, что это не я стою, а мой отец. И когда пришла из школы дочка, калитка, мною починенная, была для нее такой же естественной вещью, как в свое время и для меня поделки отца. Я стоял, сгорбившись у дерева, и размышлял, хорошо или плохо воспитываю ребенка. Должен ли я обратить ее внимание на эту калитку или нет.