Разум - [4]

Крыса в кошачьем водевиле опережает в развитии актинидию и ворону. Она уже уверенно различает их и даже понимает роль кота в своей судьбе. Казалось бы, крыса, так долго идущая по жизни рядом с котом, просто обязана настолько полно изучить повадки врага, чтобы никогда не попадаться к нему в плен. Тогда почему же она при огромном жизненном опыте и значительном уме, всё–таки воспринимается котом не иначе, как кормовой продукт? А что произошло бы, если бы и впрямь крысиное воспитание пошло по линии покорения кота? Тогда любой гражданин их общества независимо от соответствия крысиным нормам получил бы возможность оставить потомство. И поскольку ущербные плодятся быстрее нормальных, то вскоре вся крысиная цивилизация пришла бы в упадок и вместо развития они скатились бы в ужас выживания.

Признавая за крысами особую сообразительность, можно предположить, что они предвидели трагичные последствия от подмены необходимого возможным. Потому вместо приручения кота оставили его в нетронутом виде и в дополнение к его повадкам привили способность распознавать хилых–больных особей, на которых он, якобы, оттачивает охотничье мастерство. Это ли не талант? Вместо вечной войны с опасным врагом предложить ему роль санитара, возложить на него весьма сомнительный труд и внушить ему мысль о геройстве своих поступков. Крысам ура! Мировоззрение крыс оказалось настолько жизнестойким, что заслуживает изучения и применения в других высокоразвитых популяциях.

А коты? Они с прищуром раздутого самомнения свысока взирают на тех, кто рядом. При их уме да не распознать выходку крыс? А что в этом плохого: жертвы хоть и небольшого ума, но съедобные? Люди ведь и вовсе отдают самое вкусное, стоит только притвориться, что согласен с их мнением о себе. Вот лошади, волы, собаки и прочие натуры без лукавства, трудом добиваются корма, а тут принял позу, игриво догнал свой хвост и, пожалуйста, подношение. Они, коты, решили грацией устраиваться в жизни. И в этом их мировоззрение. Можно было бы прожить иначе, есть много вариантов быть полезным, но их выбор — это находка эстетов.

К актинидии, воронам, крысам и котам можно добавить сколько угодно других существ. У каждого из них окажется своё неповторимое поведение и восприятие среды. Они в бесчисленных воплощениях одолевали путь с названием развитие, пробовали–выбирали, принимали–ошибались, страдали–улучшались закрепляли удачные находки в рефлексах, привычках, манерах, т. е. вырабатывали типовые правила поведения в повторяющихся жизненных ситуациях. Так формировались отличительные признаки вида, рода, семейства вплоть до индивидуальных отличий всякой особи.

Какая бы ни оказалась персона, она самим фактом своего существования обязана тому, что сумела преломить восприятие мира в своём сознании таким удачным способом, в результате которого возникло цельное понимание реальности, способствующее росту. Нет нигде таких чего–то или кого–то, которые умудрились бы быть–жить, не имея мировоззрения. Однако оно не может оказаться произвольным приобретением. Оно обязано способствовать сохранению особи не вообще неким широким–произвольным манером при любой трактовке свойств среды, а исключительно в соответствии с индивидуальным путём оразумления. Такая персональная значимость–содержание в зарождённую особь закладывается в мире нулевой мерности. В дальнейшем при движении по мирам всякие приобретения–опыт обязаны подчёркивать, раскрывать и формировать личность в её предначертанном направлении.

Так, особь нулевого мира 31 способна воспринимать только те события, которые воздействуют непосредственно на неё саму. Потому её внешняя среда ограничена собственным телом и крохотным прилегающим внешним промежутком. Здесь, как и везде далее, устанавливается однозначное соотношение: особь осваивает пространство в соответствии с возможностями своего ума–сознания, а сознание получается именно таким–конкретным потому, что в нём отображается только это данное пространство. Невозможен случай, когда существо обозревает пространство большее, чем может уложиться в сознании. И наоборот: невозможно сознание, способное понимать больше, чем следует из его собственных потенций. Из такой всеобщей закономерности вытекает, что особь нулевого мира может осваивать лишь весьма малое число происшествий, напрямую затрагивающих её интересы.

Малым возмущениям соответствует и малое обобщение. Значит, мировоззрение зарожденца еле–еле, только чуть–чуть на пределе различимости соотносится с действительной картиной мира. Это свидетельствует о крайней уязвимости существ с мало развитым сознанием. У них ещё нет умения распознать фактические размеры угрозы, потому их выбор направления приложения своих сил чаще бывает ошибочным, они чаще погибают и воплощаются, что приводит к большим затратам творческих усилий на единицу опыта. В целом это эквивалентно торможению развития персоны, отображающегося в сознании как замедление индивидуального времени. И если обстановка вынудит особь принимать решение по преодолению конфликта, то из каких запасников станут извлекаться потребные умения–суждения? Ничего иного, кроме своего сознания, у особи нет. Но своё сознание на протяжении предыдущего бытия перестало быть вообще сознанием: этаким широким потоком, готовым набежать волной мышления на любое препятствие. Это сознание в непрерывном поиске своего пути развития конкретизировалось–сузилось и одновременно умощнилось в предопределённом направлении роста, сформировав личное понимание мира как основу собственного мировоззрения. Значит, практическая преобразующая деятельность силами вдохновения станет опираться на мировоззрение особи–творца, ибо ничего иного у него нет.