Разрушитель - [62]

– Наверное, ты прав, – согласилась Элли. – Мама мне часто рассказывала, какой ты у нас справедливый и честный.

Воспоминания о Диане наполняли душу Джона легкой грустью. Некоторое время в комнате стояла тишина, а затем он негромко попросил:

– Расскажи мне о себе, как ты жила все это время.

– Это надо долго рассказывать.

– А мы разве куда-нибудь торопимся?

– Нет, теперь уже нет. Намс тобой некуда торопиться, – сказала Элли и снова прижалась щекой к плечу Джона.

ПОХИЩЕНИЕ

Маленькая девочка сидела на скамейке во дворе и играла со своей любимой куклой Барби. К ней подошел парень лет двадцати пяти и сказал, улыбаясь:

– Привет.

– Привет, – ответила девочка, лишь на секунду оторвав взгляд от своей куклы.

– Тебя как зовут?

– Элли.

– А где твоя мама?

– Дома. Грустит.

– Это почему же она грустит?

– По папе, – вздохнула Элли.

– А он… это…

– Он уехал далеко.

– Да, я знаю.

– А откуда ты знаешь?

– Как откуда? Я только что разговаривал с ним.

– Правда? – обрадовалась девочка.

– Конечно, правда. Я ведь и пришел сюда для того, чтобы сказать тебе об этом.

– А где он?

– Да здесь, недалеко. Он только что вернулся из своей поездки. Но пока он не может возвратиться домой.

– Почему?

– Ну, там возникла одна проблема. Небольшая. Но, если хочешь, мы можем вместе к нему сходить.

– Правда? – просияла девочка. – Но я должна сначала маму предупредить. Она мне строго-настрого запретила уходить отсюда.

– Так ты же не одна пойдешь, а со мной. И потом, пусть это будет для твоей мамы сюрпризом. Ты вернешься домой и папу с собой приведешь. Представляешь, как она обрадуется. Ну что, согласна?

– Согласна, – сказала Элли. – Только я с собой и Барби возьму.

– Ну, конечно.

Сначала они шли пешком, потом немного проехали на такси, потом опять шли пешком.

– Я устала, – не выдержала Элли. – Ты ведь говорил, что это недалеко.

– А мы уже почти пришли, – сказал парень, – но, если хочешь, я могу взять тебя на руки.

– Ладно, – вздохнула Элли. – Хоть это и неприлично, сидеть на руках у незнакомого мужчины. Тем более, что я уже взрослая.

Через несколько минут парень остановился, опустил Элли на землю и сказал:

– Вот мы и пришли.

Он оглянулся по сторонам, открыл крышку канализационного люка:

– Спускайся.

– Мне страшно, – призналась Элли.

– Ладно, давай я первый.

Он нащупал ногами лестницу, опустился на несколько ступенек, потом прижал девочку к себе и начал спускаться дальше. Под землей был полумрак, тускло горели лампочки, пахло сыростью.

Они зашли в низкое грязное помещение, в котором не было окон, а из мебели имелись лишь небольшой самодельный деревянный стол, три табуретки и что-то, похожее на кровать. В углу лежала целая куча старой одежды, и нетрудно было догадаться, что она заменяла собой вторую кровать.

На одном табурете сидел мужчина лет сорока. Увидев Элли, он сморщился:

– Э-э, нашел! Ни трахнуть, ни… Только одна возня с ней. Еще не известно, сколько времени придется деньги за нее ждать. Мамочка, небось, уже в полиции сидит.

– Да брось ты, все будет нормально, – сказал парень, который привел Элли.

– Где мой папа? – испуганно спросила девочка.

– Папа? – скривился в улыбке тот, который сидел на табурете. – Твой папа сосет лапу, – срифмовал он и зашелся от хохота.

– Не слушай его, – сказал парень, – он шутит. Твой папа скоро придет.

– Ага, давай, давай, трави ей сказки, – хмыкнул стихотворец, – у тебя это хорошо получается.

– Хочу к папе, – упрямо твердила девочка.

– Ладно, нам некогда, – поднялся с табурета мужчина. – Мы и так из-за тебя столько времени потеряли. – Он обратился к напарнику. – Пошли наверх. Да хорошенько запри ее.

Он двинулся к выходу.

– Вот тебе хлеб и колбаса, покушай, – парень показал на стол. – Мы скоро вернемся. И приведем сюда твоего папу. Мы скоро.

Он вышел вслед за старшим и подпер дверь толстой железной балкой, потом еще прикатил к двери большой камень.

Прошел целый день. За Элли никто не пришел. Сначала она играла с Барби. Потом ей стало страшно, и она заплакала. Хлеб и колбаса быстро кончились. Уснула Элли поздно вечером, голодная, заплаканная и уставшая.

А утром она проснулась от страшного грохота. Все вокруг дрожало. Из потолка сыпался цемент, по стенам шли трещины, а дверь сама по себе отвалилась.

Девочка испуганно закричала, съежилась и закрыла глаза. Она не знала, сколько продолжался этот ужасный грохот: может быть, минуту, может быть, целый час.

Когда Элли открыла глаза, вокруг было тихо. Она пролежала еще некоторое время, боясь шелохнуться, затем поднялась и осторожно пошла к выходу. По лестнице забралась на самый верх, попробовала открыть крышку люка, но у нее не хватило сил. Она пыталась это сделать снова и снова, но ничего не получалось, крышка была слишком тяжелой.

– Помогите! – закричала выбившаяся из сил девочка и заплакала. – Помогите! – кричала она сквозь слезы.

Ее вытащили через несколько часов, когда она уже не могла кричать, и из ее горла вместо слов вылетал хриплый стон. Мужчина в белом халате осторожно взял ее на руки и, прижав к себе, понес к машине «скорой помощи».

– Я хочу к маме, я хочу к маме, – шептала Элли. Ей хотелось плакать, но слез у нее уже не было.

Потом Элли попала в детский приемник, в котором находились такие же, как и она, дети, у которых во время землетрясения погибли родители. Можно было только позавидовать – так о них здесь заботились, хорошо одевали и вкусно кормили, но еще долго Элли не могла отойти от пережитого потрясения.