Разрушитель - [48]

Берни размахнулся и вонзил лезвие в живот. Сталь пронзила мягкую плоть. И перед Берни возникло чудо: в сияющем ореоле к нему склонилось юное девичье лицо. Разметавшиеся кудри, словно живые, трепетали на сквозняке.

Вишневые губы шептали неразборчивое, как шелест лесного ручья – слушать и не было нужды.

Так, на грани смерти, в жизнь Берни вошла Розалинда. Ничего чудесного, а тем более сверхъестественного в дочери старого разора не было. Буйный нрав и своеобразный характер уравновешивались лишь страстными ночами, когда два нагих тела белели в темноте многоруким монстром.

Более того, девица была хитра, блудлива и бесстыжа даже в понятии проказоров. Ее руку не раз ловили в чужом драном кармане. Бивали, порой, но всегда прощали за отходчивость и всегдашнюю веселость.

Вот и сейчас, забыв о мимолетном беспокойстве, Розалинда беспечно грызла шоколадку, откусывая огромные кусищи.

Невдалеке гудела платформа для спуска.

Берни прислушался. Розалинда взметнулась юбками:

– Это тихоня Пинни!

Берни покривился, но смолчал: полицейский, по уши втюрившийся в девушку из подземелий, мог быть проказорам полезен.

СЕЛИЩЕ РАЗОРОВ

– Все, я больше не могу! – Саймон икнул и запустил пустую бутылку в шеренгу ее сестричек у стены.

На перевернутом, грубо сколоченном из дощечек ящике лежали съестные объедки. Вареная баранина вперемежку с яичной скорлупой, рыбий скелет, ощерившийся пучком зелени.

Рядом, пристроившись на полу, посасывал виски Чарли, время от времени круглым глазом заглядывая в узкое горлышко. На дне еще что-то бултыхалось.

– Братья! – Саймон снова икнул, но мысль держал на собачьем поводке.

– Братья! Мы завоюем мир и пришьем каждого, кому это не понравиться! Я – вождь! Вы – со мной? – митинговал вдрызг пьяный негр.

– С тобой, с тобой, куда ж мы денемся, – сварливо отозвался Чарли, взбалтывая бутылку.

У стены вповалку дрыхли остальные соратники.

Поселение разоров человек несведущий принял бы за помойку, но Саймон, приглядевшись к братии поближе, просек, что черт и его фотография – далеко не одно и то же.

Тут пили лишь отборный виски. «Ролексы» на запястьях у каждого второго даже во времена Саймона тянули на несколько тысяч зеленых. Одежда, хоть и не от Кардена, была шедевром портновского искусства.

Но черную зависть Саймона вызывало оружие разоров. Куда там светящимся коробочкам.

Селение буквально было набито отборнейшими средствами уничтожения.

Минометы и гранатометы, миниатюрные пушки, сами для себя тут же штампующие снаряды и автоматы, стреляющие за мгновение до того, как противник приблизится. Капсулы с ядовитыми газами, вызывающими перед смертью жутчайшие видения и пульверизаторы, выбрасывающие струю яда, действующего только на рыжих или черноволосых. Детские игрушки, рвущиеся в руках и женские ожерелья, насмерть удушающие временную владелицу. Оружие, управляемое мыслью, и оружие, управляющееся при помощи космической связи.

Все рассмотреть – не хватило бы жизни. Словом, Саймон твердо решил прибрать поселок к своим черным рукам.

С такой бригадой плевал он на Бредли, его посулы и, тем паче, приказы.

Филлипс пьяно расхохотался, представив свою будущую жизнь. Трусливые кролики наверху и его волки – картинка рисовалась почище дома с приведениями.

– Черт! – Саймон протер глаза, нашаривая на полу бутылку.

Одно из привидений, кому Филлипс решил оторвать башку без очереди, возникло среди груды ящиков со спиртным и призывно манило Феникса.

– Сдохни я на месте – Эдгар Бредли!

– Собственной персоной, пьяная ты скотина! – сквозь зубы прошипело привидение.

Шагнуло навстречу и влепило Саймону хлесткую пощечину.

Рядом выстроилась во фрунт мгновенно протрезвевшая братия.

– Но-но, потише! – пистолет грелся в ладони. – Я таких старых козлов знаешь где видал?!

Саймон вскинул оружие. Дуло упиралось в грудь Эдгара Бредли, но тот даже не вздрогнул. Сзади послышался шум. Саймон отпрыгнул от двоих нападающих со спины и тут же кубарем покатился по полу от чьей-то подножки.

Приятель Чарли звезданул Саймона по голове чем-то тяжелым.

– Не добивать! – услышал Филлипс, считая мельтешащие перед глазами звезды.

КОСТЬ ДЛЯ СОБАКИ

«Человек привыкает к любым обстоятельствам», – глубокомысленно изрекают многодумные философы.

Саймона Филлипса тащили, пинали и подпихивали. Привыкнуть к положению «вниз головой» было невозможно. Наконец острые углы и твердый пол закончились. Чарли и еще какой-то беззубый разор, все время ухмыляющийся черным провалом рта, втащили его в душное помещение и свалили, словно куль с картошкой, на ковер.

– У, гнида! А еще мир завоевывать хотел! За собой звал! – Чарли с ненавистью пнул сапогом Филлипса под ребра.

Что-то хрустнуло и ему стало непривычно дышать. Боли Саймон особо не чувствовал, воспринимая окружающее через мучительные спазмы в висках и колыхающуюся пелену полусознания.

Бутылка, подвернувшаяся Чарли под руку, была старая, оплетенная разноцветной проволокой, с толстым добротным дном – черепушка Филлипса ненамного оказалась прочнее.

Сколько времени Филлипс провел в беспамятстве определить было невозможно. Он терял сознание приходил в себя от того, что кто-то поливает его рот и нос из пластмассового стаканчика. Засыпал, теряясь в обрывочных сновидениях, граничащих с явью.