Разрушенный дом. Моя юность при Гитлере - [42]
Потом во второй половине дня нас комплектуют в роты пленных. Пришел сержант и сказал:
– Вот этот должен выйти!
И так меня еще раз отводят к мистеру Левисону и лейтенанту. Отряд уже пришел в движение, снимают лагерь, собираются через Рурский бассейн продвинуться дальше в Германию. От Унны до Гитлера остается еще почти четыре недели. И лейтенант говорит:
– Мы благодарим вас. Вы поступили правильно. Но мы вам теперь помочь ничем не можем. Вас сейчас возьмут в плен, вы будете таким же пленным, как любой другой. Это понятно?
И поколебавшись какое-то время, он говорит:
– Давайте вашу солдатскую книжку. По крайней мере, я хоть напишу вам в ней что-нибудь. Возможно, это сможет вам помочь.
И он берет мою солдатскую книжку, открывает первую страницу и под моим номером пишет карандашом маленькими латинскими буквами четыре слова, которые меня, когда я их читаю, несколько смущают и озадачивают. Боже мой, это ведь бессмыслица какая-то, думаю я. Но позже думаю: тем не менее немецкий офицер никогда бы этого не написал. И я еще не успеваю покинуть командный пункт, как ко мне подходит негр и говорит:
– Гони сюда часы и деньги, ну же, давай уже, черт возьми.
На солдатском жаргоне это называется шмон, и я даю ему часы и деньги и вдруг понимаю, что стал настоящим военнопленным, как и миллионы других немцев.
Начинается великолепная, непостижимая свобода плена. Начинается время страданий, полное надежд. Я теперь живу только среди масс, среди усталых, апатичных, голодных толп, которых бросали из лагеря в лагерь, из клетки в клетку, но все же среди этих огромных серых сухопутных войск пленников я впервые чувствую, что воспрянул духом. Интересное ощущение: сейчас придет твое время. Сейчас ты пробудишься, сейчас ты придешь в себя. С победой Гитлера ведь этого бы никогда не произошло. Сейчас мы на самом дне, но это дно таит в себе надежду, будущее, шансы. Тебе сейчас плохо, но ты знаешь, что дальше будет только лучше. Все станет лучше. Впервые я чувствую, что, собственно говоря, такое будущее: надежда, что завтра будет лучше, чем сегодня. Будущее – при Гитлере его бы никогда не было.
Нас переправили во Францию, расположили в Шербуре, до нас бесчисленные миллионы попали в руки членов антигитлеровской коалиции, и эта неожиданная бурная самоликвидация великого и покорного народа оказалась им не по плечу. Царят голод, нужда и дожди. Мы стоим на лугу, словно скотина, вплотную друг к другу, у меня даже пальто больше не осталось, мы стоим сутками, вряд ли найдется что-то ужаснее, чем простоять всю ночь на мокром лугу, а затем еще одну ночь; мы ходим туда-сюда, укутываясь в куртки и одеяла. Люди теперь выбрасывают свои ордена и погоны. Земля кишит галунами унтер-офицеров и железными крестами, мы ступаем прямо по ним, а среди них лежат старые купюры в пятьдесят марок. Говорят, все деньги сейчас тоже обесценились, и когда нам порой перепадает сигарета, мы развлекаемся тем, что зажигаем ее скрученной купюрой в десять марок; нам это кажется дешевым и высокомерным способом получать удовольствие.
Сейчас мало чего происходит. Однажды мы в Шербуре получаем газету для пленных, и в этой газете написано большими буквами: «Гитлер мертв». Мол, он погиб в бою под Берлином, управление рейхом взял на себя Дениц. Действительно, приводился новый список министров, возглавлял который гросс-адмирал Дениц. Некоторые сейчас пробуждаются от своей летаргии, многие не верят в написанное в газете, большинству все это было абсолютно без разницы, но для меня снова настает час изумления. Я лежу в большой палатке, которую нам к тому времени выдали. Стоит красивое, солнечное майское утро, уже с раннего утра очень тепло, другие сейчас снаружи: сидят на камнях, ждут еду, скручивают себе из какой-либо соломы что-нибудь, что можно курить, размышляют вслух. А я держу в руках этот листок и не могу понять, как вообще такое возможно: печатный лист на немецком языке, целая газета, в создании которой не принимал участия ни один нацист. Настоящая немецкая газета без ненависти, клятв в верности и торжественного обещания окончательной победы германского оружия. Просто чудо какое-то: немецкий язык может обойтись и без Гитлера, может обратиться против него, такое можно сделать: сплошь немецкие буквы, немецкие предложения, и все против Гитлера.
Когда я впервые в жизни начал читать газеты, он уже был у власти, я знал лишь идеологическую, воинственную, радующуюся победам прессу: «Фёлькишер беобахтер», «Местный вестник», «Дер Ангриф» и «Дойче альгемайне цайтунг». Мне всегда казалось делом решенным, что он покорил и немецкий язык, оккупировал его, и мои родители мне говорили:
– То, о чем пишут в газетах, – это ложь, но об этом говорить нельзя. Вне дома ты всегда должен притворяться, будто всему веришь.
Немецкий язык и ложь стали для меня идентичны. Говорить правду можно только дома. Написанное в газете – это всегда ложь, но об этом говорить нельзя. А сейчас я держу в руках газету, написанную по-немецки, и в ней нет ни слова лжи. Как такое возможно? Как могут совмещаться язык и правда? Как такое может быть, что можно верить печатному слову? Это первая свободная немецкая газета в моей жизни.
В последние годы почти все публикации, посвященные Максиму Горькому, касаются политических аспектов его биографии. Некоторые решения, принятые писателем в последние годы его жизни: поддержка сталинской культурной политики или оправдание лагерей, которые он считал местом исправления для преступников, – радикальным образом повлияли на оценку его творчества. Для того чтобы понять причины неоднозначных решений, принятых писателем в конце жизни, необходимо еще раз рассмотреть его политическую биографию – от первых революционных кружков и участия в революции 1905 года до создания Каприйской школы.
Книга «Школа штурмующих небо» — это документальный очерк о пятидесятилетнем пути Ейского военного училища. Ее страницы прежде всего посвящены младшему поколению воинов-авиаторов и всем тем, кто любит небо. В ней рассказывается о том, как военные летные кадры совершенствуют свое мастерство, готовятся с достоинством и честью защищать любимую Родину, завоевания Великого Октября.
Автор книги Герой Советского Союза, заслуженный мастер спорта СССР Евгений Николаевич Андреев рассказывает о рабочих буднях испытателей парашютов. Вместе с автором читатель «совершит» немало разнообразных прыжков с парашютом, не раз окажется в сложных ситуациях.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.
Автору этих воспоминаний пришлось многое пережить — ее отца, заместителя наркома пищевой промышленности, расстреляли в 1938-м, мать сослали, братья погибли на фронте… В 1978 году она встретилась с писателем Анатолием Рыбаковым. В книге рассказывается о том, как они вместе работали над его романами, как в течение 21 года издательства не решались опубликовать его «Детей Арбата», как приняли потом эту книгу во всем мире.
Бестселлер, вышедший на десяти языках мира. Его героиню Ирену Сендлер сравнивали с Оскаром Шиндлером, а незадолго до кончины номинировали на Нобелевскую премию мира. Каждая операция по спасению детей от Холокоста несла смертельную опасность. Миниатюрная женщина вывозила их из гетто в санитарной машине, выводила по канализационным трубам, прятала под пальто и в гробах, проскальзывала через потайные ходы в заброшенных зданиях. Любой неверный шаг мог стать последним – не только для нее с подопечными, но и для соратников, близких.
Когда в мае 1945 года американские солдаты освобождали концентрационный лагерь Бухенвальд, в котором погибло свыше 60 000 человек, они не могли поверить своим глазам. Наряду со взрослыми узниками их вышли встречать несколько сотен мальчиков 11–14 лет. Среди них был и Ромек Вайсман, оставшийся из-за войны сиротой. Психиатры, обследовавшие детей, боялись, что им никогда не удастся вернуться к полноценной жизни, настолько искалеченными и дикими они были. Спустя много лет Ромек рассказывает свою историю: об ужасах войны, о тяжелом труде в заключении и о том, что помогало ему не сдаваться.
Мемуары девушки, сбежавшей из знаменитого религиозного секс-культа «Дети Бога». По книге снимается сериал с Дакотой Джонсон в главной роли. Родители-хиппи Бекси присоединились к религиозной секте «Дети Бога», потому что верили в свободную любовь. Но для детей жизнь в коммуне значила только тяжелый труд, телесные наказания, публичные унижения и бесконечный контроль. Бекси было всего десять лет, когда ее наказали «ограничением тишины», запретив целый год разговаривать с кем бы то ни было. В секте практиковались проституция и педофилия; члены культа постоянно переезжали, скрываясь от полиции и ФБР. В пятнадцать лет Бекси сбежала из секты, оставив своих родителей и одиннадцать братьев и сестер.
Вена, 1939 год. Нацистская полиция захватывает простого ремесленника Густава Кляйнмана и его сына Фрица и отправляет их в Бухенвальд, где они переживают пытки, голод и изнурительную работу по постройке концлагеря. Год спустя их узы подвергаются тяжелейшему испытанию, когда Густава отправляют в Освенцим – что, по сути, означает смертный приговор, – и Фриц, не думая о собственном выживании, следует за своим отцом. Основанная на тайном дневнике Густава и тщательном архивном исследовании, эта книга впервые рассказывает невероятную историю мужества и выживания, не имеющую аналогов в истории Холокоста.