Разрушение Трои - [3]

Вьются хвосты; разгибаясь, сгибаясь, вздымаются спины,

Пеняся, влага под ними шумит; всползают па берег;

Ярко налитые кровью глаза и рдеют и блещут;

С свистом проворными жалами лижут разинуты пасти.

Мы, побледнев, разбежались. Чудовища прянули дружно

К Лаокоону и, двух сынов его малолетних

Разом настигнув, скрутили их тело и, жадные втиснув

Зубы им в члены, загрызли мгновенно обоих; на помощь

К детям отец со стрелами бежит; но змеи, напавши

Вдруг на него и спутавшись, крепкими кольцами дважды

Чрево и грудь и дважды выю ему окружили

Телом чешуйным и грозно над ним поднялись головами.

Тщетно узлы разорвать напрягает он слабые руки —

Черный яд и пена текут по священным повязкам;

Тщетно, терзаем, пронзительный стон ко звездам он подъемлет;

Так, отряхая топор, неверно в шею вонзенный,

Бесится вол и ревет, оторвавшись от жертвенной цепи.

Быстро виясь, побежали ко храму высокому змеи;

Там, достигши святилища гневной Тритоны, припали

Мирно к стопам божества и под щит улеглися огромный.

Всем нам тогда предвещательный ужас глубоко проникнул

Сердце; в трепете мыслим: достойно был дерзкий наказан

Лаокоон, оскорбитель святыни, копьем святотатным

Недра пронзивший коню, посвященному чистой Палладе.

«Ввесть коня в Илион! молить о пощаде Палладу!" Весь народ возопил…

Стены поспешно пронзаем; разломаны града твердыни;

Все на работу бегут: под коня подкативши колеса,

Ставят громаду на них и, шею канатом опутав,

Тянут… шатнулось чудовище; воинов полное, в город

Медленно движется; юноши вкруг и безбрачные девы

Гимны поют и теснятся, чтоб вервей коснуться руками.

Вдвинулся конь и идет, угрожающий, стогнами Трои…

О отчизна! о град богов Илион! о во брани

Славные стены дарданские! трижды в воротах громада

Остановилась, трижды внутри зазвучало железо…

Мы ж, ослепленные, разум утратив, не зрим и не слышим.

В замок Пергама введен наконец истукан бедоносный.

Тут Кассандра, без веры внимаема нами, напрасно

Вещий язык разрешила, чтоб нам предсказать о грядущем;

Мы слепцы, для которых сей день был последний, цветами

Храмы богов украшали, спокойно по стогнам ликуя…

Небо тем временем круг совершило, и ночь полетела

С моря, и землю, и твердь, и обман мирмидонян объемля

Тенью великой; по граду беспечно рассыпавшись, тевкры

Все умолкнули: сон обнимал утомленные члены.

Тою порой от брегов Тенедоса фалангу аргивян

Строем несли корабли в благосклонном безлуния мраке

Прямо к знакомым брегам; и лишь только над царской кормою

Вспыхнуло пламя – судьбою богов, нам враждебных, хранимый,

Тихо сосновые двери замкнутым в громаде данаям

Отпер коварный Синон; растворившися, греков на воздух

Конь возвратил; спешат из душного мрака темницы

Выйти вожди: Стенел, и Тессандр, и Улисс кровожадный,

Смело по верви скользя, и за ними Фоас с Афаманом,

Внук Пелеев Неоптолем, Магаон, напоследок

Сам Менелай и с ним громады создатель Эпеос.

Быстро напали на сонный, вином обезумленный город;

Стража зарезана; твердые сбиты врата, и навстречу

Ждущим у входа вождям мирмидоняне хлынули в Трою.

Было то время, когда на усталых сходить начинает

Первый сон, богов благодать, успокоитель сладкий.

Вдруг… мне заснувшему видится, будто Гектор печальный

Стал предо мной, проливая обильно горькие слезы,

Тот же, каким он являлся, конями размыканный, черен

Пылью кровавой, истерты ремнями опухшие ноги.

Горе! таким ли видал я его? Как был он несходен

С Гектором прежним, гордо бегущим в Ахилловой броне

Иль запалившим фригийский пожар в кораблях супостата!

Всклочена густо брада; от крови склеилися кудри;

Тело истерзано ранами, некогда вкруг илионских

Стен полученными. Сам, заливаясь слезами, казалось

Так во сне я приветствовал Гектора жалобной речью:

«О светило Дардании! верная Трои надежда!

Где так долго ты медлил? Гектор желанный, откуда

Ныне пришел ты? О! сколь же ты нас, по утрате толиких

Храбрых друзей, по толиких бедствиях граждан и града

Сердцем унылых обрел! И что недостойное светлый

Образ твой затемнило? Откуда толикие раны?»

Он ни слова; бесплодным вопросам он не дал вниманья;

Но, протяжный, тяжелый вздох исторгнув из груди,

Молвил: «Беги, сын богини, спасайся; Пергам погибает;

Враг во граде; падает Троя; Приаму, отчизне

Мы отслужили; когда бы от смертной руки для Пергама

Было спасенье – Пергам бы спасен был этой рукою.

Троя пенатов своих тебе поверяет, прими их

В спутники жизни; для них завоюй обреченные небом

Стены державные, их же воздвигнешь, исплававши море».

Кончил – и вынес из тайны святилища утварь, повязки,

Вечно пылающий огнь и лик всемогущия Весты.

Тою порою по граду, шумя, разливалася гибель.

Боле и боле – хотя в стороне, одинок и непышен,

Дом Анхиза-родителя сенью закрыт был древесной —

Шум приближается; явственней слышно волнение брани.

Я очнулся и ложе покинул; на верхнюю кровлю

Дома взбежал и стою, внимательным слушая ухом.

Так – когда, раздуваемый бурей, свирепствует пламень

В жатве, иль ливнем поток наводненный, с горы загремевши,

Губит поля, и веселые нивы, и труд земледельца,

С корнями рвет и уносит деревья – с вершины утеса

В смутном неведенье силится к шуму прислушаться пастырь.

Все мне тогда – и видения тайна и козни данаев —

Вдруг объяснилось. Уж дом Деифобов горит и огромной