Разорванные узы - [47]

болезненно отводя плечи назад, пытаясь проверить мышцы, и

крики вокруг меня достигают апогея.

Есть ли у Вивиан какая-то странная чертова садистская

наклонность, о которой я никогда не догадывалась? Получает ли

он удовольствие от пыток студентов, слушая их крики ужаса?

Я определенно собираюсь спросить его об этом позже, потому что мне чертовски стыдно за то, что я его вызываю. Черт

возьми, это должно быть занятие в колледже. Кто в здравом уме

делает это со своими учениками?

Сначала мое внимание привлекает шарканье.

Я вздрагиваю и отползаю назад, прежде чем мой мозг

улавливает, что я на самом деле вижу. В дверном проеме сада

убийц находится то, что я приняла за ствол дерева, но на самом

деле это ученик, полностью опутанный виноградными лозами.

Она жива, я вижу, как она дышит, но она без сознания. По всему

телу у нее порезы от шипов, а ноги босые, но теперь, когда она

без сознания, она выглядит почти умиротворенной.

Какие именно здесь правила?

Я очень сильно хочу, чтобы меня не убили или не ранили из-

за другой студентки, которая ненавидит меня до чертиков, но

если есть шанс, что эта штука убьет ее - я действительно из тех, кто просто бросит ее?

– Вивиан, небольшое руководство здесь было бы неплохо, -

бормочу я себе под нос, в основном, чтобы не чувствовать себя

такой чертовски виноватой за то, что просто ушла, потому что, если просто посмотреть правде в глаза, я собираюсь уйти.

На стене мигает огонек, оживая.

Он красный и находится прямо над девушкой, как будто

привлекает к ней внимание. Я решаю, что это достаточный

сигнал о том, что кто-то должен прийти за ней, и я двигаю своей

задницей. Я стаскиваю остатки кроссовок и отбрасываю их в

сторону, слегка морщась от холодного бетона на босых ногах, когда снова перехожу на бег трусцой. Когда я смотрю на другие

стены во время пробежки, я вижу другие маленькие мигающие

красные огоньки, и мое сердце, наконец, снова выскакивает из

горла. Это должно быть нормально, что-то, что происходит,

когда ученика отстраняют от участия в соревнованиях, и, по

быстрым подсчетам с того места, где я нахожусь, выбыло по

меньшей мере десять человек. С того места, где я нахожусь, я

вижу только небольшую часть стен, так что, надеюсь, здесь

осталось не так много людей, с которыми я могла бы

столкнуться.

Крики также немного стихают, чем глубже я забираюсь в

лабиринт, теперь они становятся реже, что доказывает, что

здесь пытают меньше людей. Мне приходится нырнуть за один

из углов, чтобы избежать встречи с тремя студентами. На одном

из них была девушка, держащая ладонь, полную огня, в то

время как один из парней держал силовое поле, а глаза другого

светились. Все они выглядят потрепанными и в синяках, но они

живы и работают вместе, так что, очевидно, я выбрала их для

того, чтобы попасть в центр и получить проходной балл.

Парень с горящими глазами посмотрел в мою сторону, но

никак не прокомментировал, что увидел меня или заметил что-

то необычное, так что либо он меня не увидел, либо он не

заинтересован в том, чтобы скормить меня сучке из пруда, как

этот придурок Мартинес.

Чертов Мартинес.

Я собираюсь ударить его по лицу, как только выберусь из

этого лабиринта.

Когда трио уходит, я поднимаюсь с корточек, каждый дюйм

моего тела протестующе кричит, а затем я продолжаю медленно

пробираться по лабиринту, возвращаясь после каждого тупика.

Это расстраивает и я медленно двигаюсь, особенно теперь, когда

я хожу босиком, и несколько раз я натыкаюсь на лежащего без

сознания студента или таинственную лужу крови, от которой у

меня сводит живот.

Настоящий ужас начинается, когда я нахожу другую

комнату, на этот раз с огромным водоемом, и я начинаю

паниковать, что нашла печально известный пруд, потому что я

не уверена, что смогу сразиться с морским существом прямо

сейчас.

Однако для меня есть только один путь, и это дверной проем, вырезанный с другой стороны.

Я ни за что, блять, не переплыву, даже если бы меня не

предупредили, потому что вода воняет, и я не хочу блевать

прямо сейчас. С одной стороны есть камни и валуны, по

которым я могла бы перебраться, но мои желеобразные руки

ненавидят этот вариант, поэтому я на секунду обхожу кромку

воды, как будто могу создать прочный мост, используя только

свое отчаяние.

Не повезло.

Это скалолазание. Мелкие камешки впиваются мне в ступни, а большие валуны немного сдвигаются под весом моего тела, что одновременно обидно и тревожно. Я карабкаюсь на самую

высокую точку, а затем делаю паузу, чтобы отдышаться и

попытаться вернуть немного сил в свои руки. Теперь я знаю, как

много для меня сделали эти тренировки, потому что даже я, полгода назад, была бы опутана виноградными лозами.

С этой точки зрения я действительно вижу, насколько близко

я нахожусь к центру, и, черт возьми, это близко. Я запоминаю

путь и благодарю Бога, что я взобралась на эту дурацкую штуку, потому что есть три комнаты, которых я могу избежать, если все

сделаю правильно.

Я не вижу Гейба, но в одной из комнат находится чертовски

огромный снежный барс, сражающийся с... ладно, это так

мерзко, что я не хочу этого говорить, но в одной из комнат

полно крыс, и я внезапно понимаю все эти крики, потому что