Разорванная паутина - [30]

— Так и пишите — Скрябин неправ. И не стесняйтесь, пожалуйста. Ведь вы экспериментировали, а результаты хорошо проведенного эксперимента куда весомее академического диплома.

Нет, Константин Иванович ни на минуту не покривил душой, когда заявил в речи на мартовском Пленуме: «Настоящий ученый не должен бояться того, что отдельные, наиболее талантливые его ученики откроют новые явления природы, разработают новые методы и рядом своих научных достижений превзойдут своего учителя… Такими учениками надо гордиться, так как без этого не может иметь место никакой прогресс ни в науке, ни в технике, ни в искусстве, ни в литературе».

Из всех человеческих добродетелей больше всего ценит академик Скрябин честность. Пожалуй, он даже несколько болезненно, обостренно ощущает каждый случай неправды. Всегда спокойный и доброжелательный, он может не на шутку рассердиться, узнав о том, что кто-то из сотрудников «подгоняет» свои эксперименты к априорной малообоснованной теории, что какой-то научный руководитель приписывает свое имя к статьям начинающих исследователей. «Ученый во всем должен быть абсолютно честен, — заявил Скрябин в своем „Слове к молодежи“. — Малейшее отклонение от этого качества является, на мой взгляд, тягчайшим преступлением». Сам он всегда соблюдал строжайшую щепетильность, когда дело шло о научной и человеческой правде. Я думаю, что ему не очень-то приятно было разойтись во мнениях с целым синклитом своих коллег на совещании, где обсуждался вопрос о том, какие именно виды гельминтов могут быть полностью уничтожены в нашей стране в ближайшие годы. Большинство ученых утверждало, что за семь лет в СССР можно покончить с аскаридозом — наиболее распространенным гельминтным заболеванием. Решение совещания должно было иметь серьезные последствия: от него зависело планирование медицинской науки, мероприятия всего нашего здравоохранения. Возможно, большинство присутствовавших руководствовалось добрыми намерениями, когда настаивало на том, что искоренить аскариду за короткий срок вполне возможно. Но огромный опыт Константина Ивановича подсказывал ему, что для столь массового заболевания срок в семь лет мал. Правильнее было бы взять для полного искоренения другие гельминтозы, например тениаринхоз, которым люди заражаются от животных, или болезнь, вызываемую червем-анкилостомой. «Ваш план нереален», — сказал он со всей прямотой на этом совещании и проголосовал против. Конечно, было неприятно остаться в меньшинстве. Но правда науки, научная честность требовали от него этой жертвы. И Скрябин принес ее. Иначе он и не мог поступить. Скажут, что протест ученого не имел никакого смысла. Константин Иванович держится иного взгляда.

Честность и прямота учителя формируют моральные принципы учеников. Отстаивать в науке правду — всегда благо. Даже если при этом терпишь временное поражение.

Эта «неудача» ученого (я умышленно беру это слово в кавычки) напомнила мне другую историю, которая разыгралась не так давно в Батуми. Там заведовать республиканской санитарно-эпидемиологической станцией назначили немолодую уже женщину-гельминтолога Саломею Авалишвили. Энергичный врач со своим коллективом за короткий срок уничтожила в нескольких горных селах анкилостомидов, привлекла к работе на станции талантливую молодежь, удалила нескольких недобросовестных работников. И вдруг — беда: новому заведующему Министерство здравоохранения республики вынесло выговор. Врача Авалишвили обвинили в том, что, с тех пор как она возглавила станцию, в отчетах возросли цифры, указывающие на распространение дизентерии. Это была сущая правда. Старые руководители станции скрывали случаи болезни, а новая начальница восстала против обмана. Она выявляла и непреклонно вносила в графы статистики все случаи дизентерии. Надо ли объяснить, как важно, чтобы врачи точно знали, где и как зарождается и развивается инфекция? Без этого немыслимо успешное наступление на болезнь. Саломея Авалишвили поставила интересы народного здоровья выше личных интересов. Ей пришлось выдержать длительную и нелегкую борьбу, но и ее противники узнали, что значит скрябинская школа, скрябинская выучка.

Изо дня в день наблюдая жизнь ученого, видишь, что даже мелочи быта, пустяковые, казалось бы, детали обихода освещены великой страстью этого человека. Мне случилось как-то присутствовать при отъезде Константина Ивановича с супругой в подмосковный санаторий. В машину долго таскали тяжелые чемоданы. Честно говоря, я не очень ясно представлял, зачем двум пожилым людям брать с собой так много вещей. Истина открылась, едва в санатории Скрябины заняли отведенную им комнату. Из чемоданов начали выгружать… книги, целую библиотеку, которую Скрябин набрал с собой «для работы во время отдыха». Когда я рассказал об этом ближайшей сотруднице Константина Ивановича, профессору Надежде Павловне Шихобаловой, она улыбнулась:

— Я более удивилась бы, если бы он поехал без книг.

Оказывается, этот тяжелый багаж неизменно сопровождает академика и в экспедициях, и на отдыхе. Сколько отпусков погибло в напряженном труде, сколько раз Скрябин вступал в спор с санаторными врачами из-за нарушения режима (ученый имеет обыкновение засиживаться за письменным столом до 2–3 часов ночи)! Сам Константин Иванович с иронией относится к попыткам медиков и близких изменить режим его жизни.