Разорванная цепь - [95]

Все послеобеденное время Погожин посвятил разработке нового задания, но пока разработка не дошла даже до плана конкретных мероприятий. Погожин не знал еще, с какой стороны ему подойти к решению такого щекотливого вопроса, но уже наметил круг лиц, которые могут дать нужную зацепку.

Чтобы не терять время, пока к нему везут Павла Полянского, Арсений Ростиславович решил переговорить с господином Замятиным, чья счастливая звезда сегодня взошла на вечернем небосклоне очень и очень ярко. В прекрасном расположении духа Погожин спустился в камеру Николая, тот находился в совершенной прострации.

— Вы знаете, Николай Петрович, что родились под счастливой звездой?

— В каком смысле? — монотонный голос Замятина эмоций не выражал.

— Да вот, решал, убить вас или нет. Бросил жребий, выпало — жить вам, Николай Петрович, жить! — И Погожин громко и противно рассмеялся.

— Да уж… — так же вяло отреагировал заключенный.

— Шучу я, Николай Петрович, шучу… Что же вы такой смурной-то, а?

Арсений Ростиславович с трудом подавил приступ смеха.

— Это не оригинал.

— Что?

— Это не оригинал. Это подделка под оригинал. Такую бумагу во Франции начали выпускать в тысяча восемьсот девятом году, к этому времени господин Казот был благополучно мертв.

— Откуда вы это знаете?

— Смотрите сами…

Арсений Погожин был поражен, он с недоумением наблюдал за тем, как его заключенный теребит бумагу, нюхает ее, сначала правой ноздрей приложившись к бумаге, потом левой, подносит близко к глазам, смотрит на просвет, пробует ребро листа кончиками пальцев, потом слоюнит один из пальцев и наносит слюну на кончик бумаги.

— Видите?

— Нет…

Погожин тупо уставился на бумагу, ничего не понимая.

— У нее структура другая, совершенно другая. При императоре Наполеоне во Франции произошла настоящая промышленная революция, бумагу стали делать по новой технологии, разве это вам не очевидно?

— Нет, я же не эксперт в этом вопросе, — не без раздражения отрезал Погожин.

— Извините, я был уверен, что мы говорим на равных.

— Вот еще…

Погожин резко развернулся и направился к выходу. Но что-то все-таки заставило его вернуться обратно.

— Скажите, то, что это фальшивка имеет решающее значение?

— Да как вам сказать? В этом деле все смысл имеет. Нужен ключ. Он был спрятан. Они были мастера. Код мог быть написан симпатическими чернилами, или еще как, может быть, надо будет сделать рентген. Я не знаю. Мне надо оригинал посмотреть. А это… копия… точная копия… Может быть, ее сделал кто-то из родственников, друзей, учеников. Я не знаю точно. Да и не могу знать. Мне точно нужен оригинал. Если на оригинале нет никаких скрытых следов, следовательно, шифр заключен в самом тексте, тогда его предстоит расшифровать — будет немного проще и чуть-чуть яснее.

— А если дам самые лучшие компьютера, самых лучших шифровальщиков, свою лабораторию и хороший бюджет, попробуете код расколоть?

— Мне нужно будет еще и пара толковых лингвистов и математик-теоретик, типа Перельмана, чтобы был погружен только в математику.

— Сделаю…

— Тогда попробую.

— Хорошо. Сейчас я распоряжусь, вас отвезут в институт, где вы будете в ближайшее время работать. В связи с особой значимостью ваших робот, извините, меры безопасности будут самые серьезные. А помещение вашей лаборатории вам пока что покидать будет запрещено. Поймите меня правильно….

— Ну… да… только мой проект он не на год рассчитан.

— Я создам вам самые лучшие условия.

— Я должен подумать.

— Говорите сейчас. Или да, или нет, я не могу больше ждать, у меня есть и другие проекты. И я не собираюсь тратить все время на господина Замятина.

— Хорошо, я попробую.

— Вот и ладненько…

Теперь осталось поговорить с Павлом Полянским, вытащить из него информацию. Тактика переговоров? А почему бы не договориться? Например, пообещать ему деньги? Чтобы не ломать парня, сумму, достаточную, чтобы покрыть его расходы. Скажем, тысяч сто, поторговаться, компромисс достигнуть на уровне сто пятьдесят — двести тысяч долларов. Думаю, он будет не против, он будет за, всеми фибрами своей жалкой душонки, кстати, можно задействовать психологический фактор, наобещать гарантий безопасности. Все равно он не жилец. Яд? Зачем? Пуля в затылок и на дно Москва-реки, лучше всего в каком-то из подмосковных водохранилищ. Можно и кремировать по схеме Газаряна. А все-таки, лучше на дно Москва-реки. Символичнее будет. Якорь в назидание тем, кто дорогу мне и моей организации переходить будет. А еще приготовить якоря тем, кто подмену документа устроил. А вот была ли подмена документа? Может быть, это просто копия архива, сделанная еще в те времена? Может быть, его никто не подделывал? Как это узнать, была подмена или нет? Кому поручить расследование? Если подмена была, то кому она выгодна, если ее не было, то где, черт возьми, находится настоящий архив господина Казота? Пожалуй, надо привлечь специалистов господина советника президента дружественной нам Франции, пусть поломают головы над этим ребусом.

— Арсений Ростиславович, Газарян со своими пожаловал. — Позвонили с поста охраны.

— Пропустите. — Сделал решающую ошибку на сегодня Арсений Погожин.

Глава пятьдесят четвертая