Разорванная цепь - [47]

Книга вторая

Часть пятая Инструкция по обнаружению

Глава двадцать пятая Вихри враждебные

Москва. Одинцовский район. Молоденово. Коттедж советника Погожина. 29 марта 2010 года.

Человек пел. Он тихо бормотал "вихри враждебные веют над нами, темные силы нас злобно гнетут". Из этого следовало, что он пребывает в прескверном настроении, и что у него что-то не ладится. Это подтверждалось опрокинутой хрустальной вазой и картиной какого-то недорогого современного художника, в которую была запущена пепельница с окурками. Пепельница была тоже хрустальной, картина была прорванной, а осколки предмета быта, запущенного в предмет искусства валялись тут же на полу.

Домработница, Нина Павловна Косырина, знавшая своего хозяина как свои пять пальцев, предпочитала в комнату пока что не заходить. Пусть его… Попустит, тогда можно будет приняться за уборку. Он ведь в гневе бешенным бывает. Может морду начистить кому-то из приближенных запросто, правда, отходчив, но некоторые после таких разборок из фирмы уходят и больше не появляются. Некоторые продолжают работать, он ведь точно отходчивый.

Чем занимается хозяин, Нина Павловна не интересовалась. Немолодая пятидесятитрехлетняя женщина предпочитала не прислушиваться к разговорам, которые ее напрямую не касались. Арсений Ростиславович Погодин ценил ее за такие качества как скромность, ненавязчивость, умение быть незаметной и невиданную порядочность. В первый год он изредка устраивал домработнице проверки, провокации, неожиданные капризы, которыми проверялась ее выдержка. Все тесты Нина Павловна прошла на отлично. И зарплата ее была не в пример выше самой знаменитой домработницы Москвы, да, да, той самой, которая вела дом у самой Примадонны.

А хозяин продолжал петь, он сидел в кабинете, напротив балкона в своем любимом кресле, что было еще хуже — его костюм, если он свалился в кресло в самом дорогом костюме, следовательно, плохие новости застали его врасплох, а это означало, что где-то около стены должен лежать разбитое устройство, которое простые обыватели именуют мобильником. Вот он затянул про роковой бой, про поднимем гордо и смело, и чем дольше тянулась песня, тем больше портилось настроение Нины Павловны. Она не помнила еще ни одного случая, чтобы ее хозяин допел эту песню до конца. Матушка! Вот же оно… За лучший мир уже пошло… так ведь и до последней строчки доберется!

Невольно Нина Павловна перекрестилась, на ее широком, простодушном лице было написано самое что ни на есть искреннее изумление, смешанное с легким испугом. Она уже абсолютно точно не могла даже предположить, чем закончится сегодняшний день для нее, уж точно могут под горячую руку и уволить. Было такое, три раза увольняли, но через час возвращали на место с извинениями и денежной компенсацией. А вот сегодня… кто его знает…

Господин Погодин знал, что домработница за ним наблюдает, это было еще одно ее незаменимое свойство: быть именно там, где она всего нужнее.

— Нина Павловна, зайдите.

Его голос был необычным: не звонким и энергичным, похожим на разряд молнии, так Арсений Ростиславович говорил обычно, даже если сильно злился, нет, сегодня его голос был сухим, тощим, похожим на свернувшийся в трубочку пожухлый осенний листочек. Нина Павловна зашла в комнату хозяина с опасением, такого еще на ее памяти не было.

— Убирать не надо. Приготовьте мне чашку кофе со сливками. Меня ни для кого нет. Я сам вызову.

Нина Павловна бесшумно растворилась, еще через две-три минуты объявилась вместе с приготовленным кофе, и так же бесшумно исчезла вновь. У Погожина была одна существенная причина находиться в таком препаршивейшем расположении духа: он ненавидел топорную работу, а еще больше ненавидел, когда так топорно работали его люди. Миша, который уже три года руководил его службой безопасности, всегда казался Арсению Ростиславовичу человеком сообразительным, толковым, но его "косяки" в последнем деле шли действительно косяками, один за другим. Назрела пора принимать решение о кадровых перестановках, а принимать такие кардинальные решения Погожин не любил, но что ему оставалось делать? Зачем надо было убивать этого… телевизионщика, глупо как-то, слишком глупо, он не может позволить себе так подставляться, слишком много стоит на кону.

Арсений Ростиславович Погожин был одним из многочисленных советников президента, в свое время он быстро шел вверх по служебной лестнице всемогущего Газпрома. Он курировал научные разработки, связанные с газовой сфере, был успешен, обладал отличными организаторскими способностями, сумел создать довольно крепкую группу ученых, довольных газпромовскими зарплатами. Но когда Арсению Ростиславовичу предложили пост в совете директоров, от поста отказался, вышел в отставку и занялся собственными исследованиями. Сейчас, кроме исследовательского центра и двух научно-производственных фирм, господин Погожин владел охранным агентством, двумя заводами по производству косметических средств, несколькими посредническими и адвокатскими конторами, приносившими постоянный стабильный доход. Но основной доход Погожина был связан с его тайной деятельностью: он принадлежал к четверке координаторов группы влияния в системе, которую он сам называл просто Организацией. Конкуренты называли его Организацию Стервятниками, Погожин этому не возражал, ему такое название даже несколько льстило. Построенная по принципам глубокой эшелонированной конспирации и децентрализации, Организация все-таки имела несколько тайных центров управления: две четверки координаторов, которые знали немного больше, чем члены остальных четверок. Именно координаторы держали в своих руках нити главных интриг, руководили деятельностью активных групп, координировали деятельность групп особого назначения. В Организации его знали как Русского. Такой псевдоним Арсения Ростиславовича вполне устраивал, он был горд тем, что он русский, был горд тем, что занимал в Организации один из ключевых постов, а особенно гордился тем, что всего в жизни достиг только благодаря своему характеру и своим способностям. У него не было влиятельных родственников, которые продвинули бы его на теплое место, но в советские времена человек со способностями мог достичь какого-то серьезного уровня, если принимал, конечно же, правила социальной игры. Погожин правила не просто принял, а стал активно ими пользоваться. Его продвигали, и отнюдь не по профсоюзной линии, путь комсомольского активиста и партийного работника обогатил жизненный опыт Арсения Ростиславовича и помог ему завести такие полезные связи. Особенно когда когорта молодых комсомольских работников выросла и стала играть на политическом небосклоне свою, немаловажную роль.