Разоблачение Тисл Тейт - [84]

Я МЕЧТАЛА О КАЛИФОРНИИ, НЬЮ-ЙОРКЕ, Англии, Австралии. Мечтала уехать в колледж подальше от дома, в котором жила, который любила и ненавидела все восемнадцать лет своей жизни.

Я уезжаю завтра утром. Но чтобы добраться до университета, мне не понадобится даже самолет. Потому что он всего лишь примерно в пятидесяти минутах ходьбы от дома. Это Университет Темпл. Да. Вот где я буду учиться: в добротном университете в Филадельфии, а ведь в самом начале этот город был у меня на последнем месте среди всех возможных вариантов. Как и ожидалось, мне отказали некоторые из самых выпендрежных университетов в моем списке, хотя сделали это вежливо: никаких ссылок на подробности, упоминаний «Лимонадных небес», просто короткие официальные письма с отказом. В Темпле же, наверное, оценили мое мотивационное эссе о том, что заставило меня принять такое решение, выбрать серое, а не черное или белое. Я была честна, и они приняли меня. Предложили стать моим новым домом.

Если папа, я или мы оба заскучаем в одиночестве, я буду всего лишь в нескольких минутах езды на такси. Я могу заезжать к нему (и к Люси), как только затоскую по дому. Но сейчас нам необходимо пожить на расстоянии друг от друга. Я переезжаю в общежитие, где у меня будет свое собственное пространство, и что-то мне подсказывает, что оттуда город покажется мне совершенно новым миром. Я прожила в Филадельфии восемнадцать лет, но столько всего не видела.

Я упаковала почти все вещи, они стоят в коридоре возле двери в комнату и ждут, пока папа перенесет их в арендованный фургон. У меня слишком много вещей, в такси они точно не поместятся. Но для папы перенести сумки и коробки вниз по лестнице теперь не проблема. С тех пор как он стал обходиться без инвалидного кресла и прошел курс реабилитации, он почти каждое утро занимается в спортзале.

– Наши тела воистину священны, – столько раз сообщал отец, пихая мне в руку стакан с ярко-зеленым смузи.

Новый психолог очень доволен его внешним видом. Говорит, что упражнения «прекрасно помогают мозгу вырабатывать вещества, отвечающие за хорошее самочувствие».

Папа кричит снизу:

– Тисл! Ужин! Миа уже пришла, и Дотти вот-вот подойдет.

Мы теперь еженедельно устраиваем ужин для Дотти и Мии, которая появляется у нас дома все чаще. Папа уверяет меня, что они просто друзья, а я этому и рада, потому что друг ему очень нужен. Но сегодня намечается особенный ужин. Мой большой прощальный ужин, хотя слово «прощальный» звучит слишком громко, ведь я всего лишь переезжаю в другой район города. Но я позволяю папе испытывать самые разные эмоции, в этом частично заключается процесс оздоровления наших отношений. Нормально, что ему грустно из-за моего отъезда, нормально, что я безумно рада перевернуть страницу, начать новую жизнь и сосредоточиться на себе и своем будущем.

Но когда я захожу на кухню, у меня моментально наворачиваются слезы, настолько чудесна предстающая передо мной картина: по стенам развешаны мерцающие белые огоньки, на столе расставлены цветные баночки со свечами, которые сияют красным, зеленым и голубым. По центру стоит огромный глиняный горшок с цветами. Это бархатцы.

– Как красиво, – говорю я, смахивая слезы, которые собиралась сдержать. Глупышка.

Отец порхает над дымящейся кастрюлей, но с улыбкой поворачивается, услышав мой голос.

– Твоя мама по особым праздникам развешивала вот такие маленькие лампочки. Говорила, что они очень быстро создают сказочную атмосферу вокруг. Я решил возобновить эту традицию. Ей бы она понравилась.

Теперь он постоянно рассказывает что-нибудь о ней: хорошие воспоминания, не очень хорошие, самые разные. Я с каждым днем узнаю свою маму все лучше и лучше.

– И вообще, – продолжает папа, – раз уж ты на следующей неделе не хочешь закатить чумовую вечеринку дома в честь официального выхода «Жизни после жизни», то я решил, что должен сделать сегодняшний вечер особенным.

– В этот день я скорее всего буду слишком нервничать, и меня хватит только на то, чтобы сидеть за компьютером и каждые десять секунд обновлять страницы.

На следующей неделе последняя книга о Мэриголд увидит свет. Сама книга держится сейчас в строжайшем секрете: ни один блогер или книготорговец не имел возможности ознакомиться с ней даже поверхностно. Несколько избранных рецензентов получили по почте строго конфиденциальные сигнальные экземпляры, но только после того, как дали письменное обещание не публиковать рецензии до официальной даты выхода книги. В «Зените» знают, что делают, потому что шумиха достигла таких одиозных масштабов, будто речь идет об очередной книге про Гарри Поттера. У публики пока сохраняются смешанные чувства в отношении меня и моего отца. «Зенит» опубликовал некоторые из моих видео, и читатели их посмотрели. Кто-то поверил, кто-то нет. Но у меня есть ощущение, что даже самым суровым нашим критикам будет слишком любопытно, они не устоят и не смогут оставить книгу без внимания. В конце концов, речь идет не только обо мне, но и о Мэриголд.

Я обнимаю Мию и подхожу к столу, где срываю один цветок и вставляю его в прическу. Я все еще помню слова Эллиота, когда он совершил конференц-звонок одновременно Сьюзан и мне – мне, а не отцу. Это было в январе.