Разоблачение Тисл Тейт - [85]

– Возможно, мы делаем самую большую ошибку в моей карьере, но… Но мы ее сделаем. Мы издадим эту последнюю книгу. Она… Она слишком хороша, чтобы отложить ее в сторону. Но, пожалуйста, не подведи меня, Тисл. Прошу. Не заставляй меня пожалеть о своем решении.

С тех пор я стала звездным автором для него и Сьюзан. Я неделями потела над правками, то тут, то там исправляя стиль и делая его более «своим», с самого начала книги. Еще я изливала душу в самых разных постах, личных эссе, выставляла свои чувства напоказ, на суд всего мира. Я пропустила срок сдачи и не успела издать книгу до начала учебы, но мы договорились, что проведем первую официальную презентацию в Филадельфии в следующем месяце, а после этого я проедусь с небольшими гастролями во время каникул. Мне нужно было выторговать себе время на то, чтобы получше обосноваться в университете, приспособиться к новому образу жизни. И еще мне нужно было подготовиться на случай, если отклик, реакция будут отрицательными. В остальном я испытывала слишком сильное чувство благодарности, чтобы задавать какие-либо вопросы. Я вообще едва ли заслужила выход этой книги, так что самое малое, что я могла сделать, – это подчиняться любому капризу «Зенита».

Папа официально отрекся от всего, что связано с «Лимонадными небесами», и снова принялся за свои собственные писательские проекты. Вторая попытка написать мемуары. Что-то мне подсказывает, что на этот раз у него за душой накопилось куда больше материала, которым можно поделиться с читателем.

К столу подходит Дотти и выводит меня из транса. Я даже не слышала, как она открыла входную дверь.

– Держу пари, этого количества печенья тебе хватит на неделю, – говорит она, не размениваясь на приветствия, и протягивает мне большую жестяную банку с фотографиями котиков.

Люси подпрыгивает ближе к ней и нюхает воздух, ожидая угощения. Дотти с любовью гладит ее по голове.

– А захочешь больше, так приезжай в гости к старой ведьме с причудами.

Я целую ее в щеку. Старушка строит гримасу, но я-то знаю, что она только притворяется недовольной.

– После уничтожения такого запаса печенья мне понадобится физическая нагрузка. Так что прогулка домой пешком будет как раз кстати.

Запах сладкого теста я почувствовала еще в своей комнате, но все равно разыгрываю большое удивление, когда папа торжественно демонстрирует нам первое блюдо: оладьи с кусочками шоколада, покрытые самодельными взбитыми сливками. За ними следует много чего вкусного: цыпленок барбекю с пюре из батата и обжаренной спаржей и в завершение ужина бокал шампанского, потому что, по словам папы, мне нужно постепенно входить во вкус университетской жизни. Он открывает бутылку, только слегка обрызгав рукав ярко-голубого платья Дотти (ради нашего еженедельного ужина она теперь оставляет дома свой халат с длиннохвостыми попугаями).

– Поднимаю тост, – говорит папа, чокаясь со мной, – за окончание старых дел и за новые начинания.

* * *

Заранее я ничего подобного не загадывала. Но, упаковывая после ужина последнюю сумку с туалетными принадлежностями и косметикой, я замечаю, что у Лиама в спальне включается свет. Я снова открыла занавески несколько месяцев назад, в начале весны. Соскучилась по естественному освещению. Прежде чем мне удается осознать течение собственных мыслей, у меня в руках оказываются три мячика для пинг-понга, и я вдруг бегу вниз по лестнице и влетаю в дверь кухни. Много раз я была на грани того, чтобы просто выкинуть эти мячики. Но так и не смогла. Они вызывали в моей памяти столько приятных воспоминаний.

Мы до сих пор так и не поговорили. Однажды встретились на улице, еще давно, кивнули друг другу, но не произнесли ни слова. Может быть, если бы он попытался пойти на контакт, я пошла бы навстречу. Но он этого не сделал. И я тоже. Я ожидала, что, по крайней мере, летом наши дорожки точно пересекутся, все-таки я работала в саду, а он любит жарить шашлыки. Но он, должно быть, избегал таких ситуаций, потому что знает, что сад для меня место особенное. Думаю, с его стороны это было даже любезно. Или он просто трусил. А может, и то и другое.

Я бросаю мяч для пинг-понга, и это действие кажется таким нормальным, таким привычным, что я поверить не могу, что прошло уже девять месяцев. Через минуту я бросаю еще один мяч. Окно открывается, и Лиам высовывает голову, сощурившись в сумеречном свете.

– Я услышал первый удар, но решил, что мне показалось.

– Не-а.

Я подбрасываю мяч в воздух, пытаясь как-то круто поймать его, как будто я совершенно спокойна в такой момент. Но мяч пролетает мимо рук и отскакивает от земли.

– Так мне спуститься, да? – спрашивает он медленно и неуверенно.

– Я завтра уеду. – На расстояние всего в несколько миль, но все же. – Хотела попрощаться.

Он кивает и исчезает, а уже через минуту перелезает через кирпичную стену, и на какое-то мгновение мне приходится сдержать желание побежать и обнять его, отбросив прошедшие девять месяцев и вернувшись в те времена, когда у нас все было хорошо.

– Привет, – говорит он, стоя всего в нескольких сантиметрах от меня. На нем снова эта идиотская футболка с символикой программы «Читающая радуга», которая, черт возьми, вызывает во мне еще большее желание обнять его. Я любила его поч ти всю свою жизнь, а теперь его нет. Как будто он тоже умер и оставил меня одну.