Разоблачение Тисл Тейт - [57]

Дома я замечаю, что Миа стоит возле закрытой двери в кабинет отца, старательно не глядя на меня, когда я прохожу мимо нее к лестнице.

– Мне очень жаль, – говорю я, тоже не поднимая головы. – Я вела себя отвратительно. Вы этого не заслужили.

Прежде чем Миа успевает ответить (если она вообще собирается это делать), в дверь звонят.

– Черт, зуб даю, что это Лиам… Я знаю, что не имею права просить вас об одолжении, но не могли бы вы просто сказать ему, чтобы он уходил? – прошу я и умоляюще смотрю на Мию.

Она кивает, пусть и не сразу.

– Конечно. Как скажете.

– Спасибо, – говорю я уже на середине лестницы. Я добегаю до второго этажа и быстро скрываюсь из виду.

– Здравствуйте, я… – Миа не договаривает.

Разве это не Лиам? Может быть, тогда Оливер? Ему безо всяких сомнений захочется узнать правду лично от меня. Он не станет верить сплетням, пока не услышит все из моих уст.

Но голос, который доносится снизу и парализует меня, принадлежит не Оливеру. Это голос женский. Холодный и отрывистый.

– Здравствуйте. Меня зовут Сьюзан Ван Бюрен. Я хотела бы поговорить с Тисл.

Пятнадцать

Грузчики должны были приехать на следующий день, а Мэриголд не могла покинуть портал, пока не найдет маму. Она позвонила Ионе, чтобы сказать, что скоро заедет, и он ожидал ее, сидя укутавшись на крыльце.

– У тебя все хорошо? – спросил он, выпустив изо рта белое морозное облачко.

– Мне надо ненадолго уехать, – ответила она.

– Я так понимаю, в потусторонний мир, не во Флориду. Надолго?

– Не знаю. Я собираюсь сегодня оставить отцу записку. Напишу, что побуду у подружки, которой он не знает, здесь, в Филадельфии. Что я не буду грузить вещи.

– А воду и еду с собой возьмешь?

– Положу в сумку пару бутылок воды и несколько протеиновых батончиков, на всякий случай. Но, как я тебе и говорила, когда я в небоскребе в том мире, я не испытываю голода и жажды.

– Я буду по тебе скучать. Скажи Колту, что я его люблю и сильно скучаю.

– Скажу. Но он и сам знает.

Она не успевает остановить Иону (нет, она не остановила бы его, даже если бы могла, так ведь?) – и вот он уже целует ее.

Мэриголд целовалась с человеком, которого Колтон любит больше всего на свете, – с его братом.

ОТРЫВОК ИЗ «ЛИМОНАДНЫХ НЕБЕС»,

КНИГА 2: «МЕЖДУ ДВУХ МИРОВ»

– Скажи, что это неправда.

Задавая вопрос, Сьюзан драматично заламывает бровь и прищуривает проницательные глаза под очками в круглой черепаховой оправе.

Мы сидим вдвоем за кухонным столом, только Сьюзан и я, так близко, что, уверена, ей слышно, как мое сердце колотится в грудную клетку. После того как Сьюзан представилась на пороге, Миа за руку помогла мне спуститься с лестницы. Она привела нас обеих в кухню и налила по стакану воды, а потом ушла наверх, подальше от всех этих выяснений отношений. Мы с Сьюзан холодно и отстраненно обнялись и молча сели. Мы не стали притворяться и перекидываться светскими фразами, Сьюзан не спросила о самочувствии отца и не стала делать комплименты дому, в котором раньше никогда не бывала.

– Можно я приведу отца? – спрашиваю я, отчаянно нуждаясь в покровительстве. Не хочу разгребать все в одиночку. – Кажется, ему тоже нужно поприсутствовать при нашем разговоре и…

– Нет. Сейчас я хочу услышать, что скажешь ты. При необходимости я поговорю с твоим отцом позже. Эта история испортила мне приятное субботнее утро, я бросила все и первым же поездом приехала сюда. Итак… Тисл, пожалуйста, скажи мне, что это неправда. Скажи мне, что я просто неадекватно отреагировала на то, что ты не берешь трубку.

Меня осеняет, что я могу соврать. Могу сказать, мол, ну конечно, это неправда. Элизабет Тёрли всегда меня ненавидела, и у нее нет никаких доказательств. Чего стоит слово Лиама против моего слова? Папа поддержит меня. Поклонники предпочтут доверять нам, предпочтут поверить, чтобы сохранить нетронутым все, что так любят в Мэриголд и во мне.

Я могла бы сказать, что Лиам вспылил, потому что я разбила ему сердце. Могла бы исправить то, что он наделал. И тогда вся эта история закончилась бы.

Я могла бы. Но не сделаю так. Не могу.

– Это правда, – произношу я вместо этого. – От начала до конца.

– Да как ты смеешь?

Сьюзан встает со стула и нависает надо мной. Она не кричит, это не обязательно, меня пугает уже то, что ей не хватает самообладания. Такой Сьюзан я еще не видела: красное лицо, выпученные глаза, широко раскрытый рот, из которого вылетают слова, с таким трудом подбираемые ею.

– Как… как… как вы с отцом посмели все это время лгать мне? Это после всего, что я для вас сделала? Понимаешь, вы же не только свою карьеру загубили. Вы загубили и мою карьеру тоже. Мою карьеру. Что обо мне подумают другие клиенты? Вы смешали мое имя с грязью. Мое агентство. И ради чего? Зачем вам было врать? Это же хорошие книги. Нет, они не просто хорошие, они чертовски замечательные. Не надо было врать.

– Это не так, – спокойно отзываюсь я и заставляю себя посмотреть на нее. Я заслужила страдания. – Папа годами заваливал агентов другими проектами. Годами. Честно говоря, сколько себя помню. И ни одной зацепки, ни намека на заинтересованность. Он был просто одним из многих тысяч новичков, которые мечтают стать писателями. Это съедало его изнутри. Разрушало. Это был кошмар. Настоящий кошмар. И вот он решил, что, если агенты поверят, будто «Девочку в потустороннем мире» написал подросток, то что-то получится. Как он был счастлив, когда его план сработал, а я… я не могла лишить его этой радости. Нам нужны были деньги, а мне нужно было видеть его счастливым.