Размазня - [15]
Дорис. Папа, мне надо с вами поговорить.
Папа слабо помаргивает в ответ.
Решаюсь на это ради вас и ради Джерри. Вы хотите, чтобы ваш сын удержался на своем месте?
Папа. Джерри — замечательный мальчик. Он родился…
Дорис(нетерпеливо). Я знаю, что он родился! Вопрос — что с ним сейчас делать!
Папа. Нет, других детей у меня не было. Это непростое дело — хорошо воспитать детей. (Ясно, кому предназначена эта шпилька.)
Дорис. Послушайте, папа, мне кажется, самое лучшее, если вы откажетесь от своего места.
Папа. Как это?
Дорис. Вы для него староваты. Только поймите меня правильно: вы не то чтобы рехнулись, но головка у вас слабая.
Папа(это слово он услышал). Да, я стал слабоват. (Задремал.)
Дорис(развивает свою мысль). Из ума вы, конечно, не выжили. Не воображаете себя ни Наполеоном, ни яйцом всмятку, нет! — но головка у вас слабая. Вы и сами, наверно, замечаете. Словно не все дома.
Папа(просыпаясь). В каком смысле?
Дорис(взбешенно). Об этом я и толкую! Заснуть, когда с тобою говорят о благе собственного сына!
Папа(раздраженно). Прочь с глаз моих. Нахальная девица. Никакого воспитания.
Дорис(удовлетворенно). Прекрасно. Ничего другого я и не ожидала. Продолжайте в том же духе. Когда разойдетесь по-настоящему, я вызову карету из желтого дома.
Папа(сухо). Простите, я занят. (Закрывает глаза.)
Дорис. Когда-нибудь вы в своем министерстве спрячете все деньги — и забудете куда.
Папа(кротко). Там нет никаких денег.
Дорис(оправившись от изумления). Как прикажете вас понимать?
Папа(сонным голосом). В казне ничего нет. Вчера там было семь тысяч долларов, но я потрудился дотемна, и теперь там не осталось ни одною пенни.
Дорис. Вы сошли с ума!
Папа(мучительно борясь со сном). Хм.
Дорис. Как вас понять? Спустили деньги — которые, кстати, не ваши! — на женщину?
Папа(как всегда, он мало что расслышал). Да, ни одного пении. Вчера утром я сказал себе: «Хорейшо, осталось только семь тысяч долларов. Трудись хоть дотемна, но избавься от них». И я избавился.
Дорис(подавленная размахом преступления). Сколько там было всего?
Папа. Всего? Это надо поднимать документы.
Дорис. Стоило с умным видом протирать кресло, чтобы вдруг забыть о возрасте и втюриться! (С презрительной жалостью.) Она же вас круглым дураком выставила!
Папа(грозя ей пальцем). Нельзя так разговаривать. Надо вежливо…
Дорис. Вы, конечно, знаете цену вежливости — тем более что деньги — казенные.
Папа. Вежливость… Она мне сослужила добрую службу. Мать, помню, говорила: «Хорейшо…»
Дорис (не слыша его). Как ее звали?
Папа. Роксана.
Дорис. Где же она вас подцепила?
Папа. Моя мать?
Дорис. Любовница.
Папа. Она говорила: «Хорейшо…»
Дорис. Наверняка она говорила и другие слова. Знаю я, чем приманивают старичков. Нагляделась. Старикам подавай телячьи нежности.
Папа. Да, вежливость.
Дорис. Телячьи нежности! Как она нас называла — бубуся? Как-нибудь так? Гадость какая.
Из дома выходит Джерри. Услышав обрывки разговора, он смекает, что здесь идет травля.
Папа. Я погибаю от жары, прошу оставить меня в покое. Видеть тебя не желаю.
Джерри. Послушай, Дорис, не лезь к нему со своими тряпками.
Дорис. Я лезу к нему с тряпками?! Ты лучше расспроси его самого!
Джерри. Мало кто умеет оценить нашего папу по достоинству. Правда, папа?
Дорис(возбужденно). Нашлись такие, оценили! Послушай, что он тебе сам скажет! (Папе.) Расскажите-ка, что вы вытворяете на старости лет! (К Джерри.) Является к нему женщина и говорит: «Хорейшо!» (Кривляясь, произносит имя благоговейно и страстно.) А он: «Я тут».
Джерри(обрывая ее). Какая еще женщина?
Дорис. Роксана. Ты спроси, куда он девал деньги из казны. В его-то годы!
Джерри(встревоженно). Послушай, Дорис…
Дорис(папе). Старый чурбан! Я беру обратно свои слова, что вы не в своем уме. (К Джерри.) Смотри, он начинает буянить. (Притворяется напуганной.) Да-да, папа: вы — яйцо всмятку. Только успокойтесь. Сейчас вызову карету из психиатрической лечебницы.
Папа. Я делал это в темноте. Думал: так правильнее.
Дорис. Избавьте, пожалуйста, от подробностей. Я невеста — уважайте мое положение. Наверное, вы накупили ей всего на свете. Не удивительно, что во всем Вашингтоне я не нашла для себя пары приличных туфель. Джерри давно должен был подвергнуть вас обследованию.
Джерри начинает понимать, что случилось нечто непоправимое. Он понуро опускается на стул.
Папа. Я сделал это в темноте.
Дорис. А как еще обделывать темные дела?
Джерри. Шарлот-та!
Шарлотта(появляясь в верхнем окне). Не кричи на меня!
Джерри. Спускайся сюда.
Дорис. Тут у нас папа на старости лет отличился.
Шарлотта. Не могу же я спуститься в сорочке!
Дорис. Какое это имеет значение? В любом виде нас отсюда выставят.
Шарлотта. У него что, запой?
Дорис. Хуже. Женщина.
Шарлотта. Держите его, я сейчас спущусь. Я знаю к нему подход.
Появляется мистер Джонс.
Папа(тоном заклинания). В три часа наступит конец света!
Дорис(она вне себя). Среди нас сумасшедший! Несите веревку!
Джонс(ужаснувшись). Вы собираетесь его повесить?
Из дома выбегает Шарлотта.
Папа. Соединенные Штаты были богатейшей страной в мире. Удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти и царство божие.
Его слушают в безмолвном ужасе.
«Ночь нежна» — удивительно красивый, тонкий и талантливый роман классика американской литературы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
Роман «Великий Гэтсби» был опубликован в апреле 1925 г. Определенное влияние на развитие замысла оказало получившее в 1923 г. широкую огласку дело Фуллера — Макги. Крупный биржевой маклер из Нью — Йорка Э. Фуллер — по случайному совпадению неподалеку от его виллы на Лонг — Айленде Фицджеральд жил летом 1922 г. — объявил о банкротстве фирмы; следствие показало незаконность действий ее руководства (рискованные операции со средствами акционеров); выявилась связь Фуллера с преступным миром, хотя суд не собрал достаточно улик против причастного к его махинациям известного спекулянта А.
«Субботним вечером, если взглянуть с площадки для гольфа, окна загородного клуба в сгустившихся сумерках покажутся желтыми далями над кромешно-черным взволнованным океаном. Волнами этого, фигурально выражаясь, океана будут головы любопытствующих кэдди, кое-кого из наиболее пронырливых шоферов, глухой сестры клубного тренера; порою плещутся тут и отколовшиеся робкие волны, которым – пожелай они того – ничто не мешает вкатиться внутрь. Это галерка…».
Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична.
«…Проходя по коридору, он услышал один скучающий женский голос в некогда шумной дамской комнате. Когда он повернул в сторону бара, оставшиеся 20 шагов до стойки он по старой привычке отмерил, глядя в зеленый ковер. И затем, нащупав ногами надежную опору внизу барной стойки, он поднял голову и оглядел зал. В углу он увидел только одну пару глаз, суетливо бегающих по газетным страницам. Чарли попросил позвать старшего бармена, Поля, в былые времена рыночного бума тот приезжал на работу в собственном автомобиле, собранном под заказ, но, скромняга, высаживался на углу здания.
Все не то, чем кажется, — и люди, и ситуации, и обстоятельства. Воображение творит причудливый мир, а суровая действительность беспощадно разбивает его в прах. В рассказах, что вошли в данный сборник, мистическое сплелось с реальным, а фантастическое — с земным. И вот уже читатель, повинуясь любопытству, следует за нитью тайны, чтобы найти разгадку. Следует сквозь увлекательные сюжеты, преисполненные фирменного остроумия Фрэнсиса Скотта Фицджеральда — писателя, слишком хорошо знавшего жизнь и людей, чтобы питать на их счет хоть какие-то иллюзии.