Размазня - [14]
Джерри(изображая внимание). Излагайте.
Снукс. Не надо, знаете, думать, что раз я посол чужой страны, то откажу в услуге хорошему человеку. У меня для вас кое-что есть. (Кладет его часы к себе а карман. Не промах парень!)
Джерри. Что именно?
Снукс(доверительно). Острова.
Джерри. Какие?
Снукс. Канючьи острова.
Джерри смотрит на него непонимающе.
Что, никогда не слышали про Канючьи острова?
Джерри(извиняющимся тоном). Я никогда не был силен в географии. У меня только с чистописанием все обстояло благополучно.
Снукс(в ужасе). Никогда не слышали… про Канючьи острова?!
Джерри. Какое-то неподходящее у них название.
Снукс. Канючьи острова. Собственность моего государства. Сплошные сады. Райский уголок в центре Атлантики. Молочные реки и кисельные берега, кокосы и ананасы, перец и лавровый лист. Прорва зверей, и все в лосиной коже, и у птиц такие перья, что на Пятой авеню ошалеют. Население: шикарные, крепкие, здоровые, богатые, стопроцентные канючки.
Джерри(озадаченно). Канюки, вы хотите сказать?
Снукс. Стопроцентные канючки, они знаете как держатся за этот свой остров с маслом, молоком, живностью, женами и промышленностью?
Джерри(зачарованно). Звучит заманчиво.
Снукс. Заманчиво? Не то слово. Мое предложение — дело, повторяю, стоящее. (Внушительно.) Мое государство хочет уступить вам Канючьи острова. Практически даром.
Джерри(ошарашенно). Вы их продаете?
Снукс. Слушайте меня. Скажу как честный человек. (К сожалению, именно в это самое время он вытягивает булавку из галстука Джерри и закалывает ею свой.) После того как Эндрю Джексон купил у Великобритании все ирландское население, вы — первый президент, которому делают такое шикарное предложение.
Джерри. Правда?
Снукс(напористо). Бери, президент, даром отдаем.
Джерри. Вы уверены, что это стоящая…
Снукс(возмущенно). Слушайте, неужели посол станет говорить вам неправду?!
Джерри(в тоне «мужского разговора»). Я все понял, мистер Снукс. Простите великодушно.
Снукс(«промокнул» платком глаза). Обидно, президент, обидно. Но я прощаю.
Тепло пожимают друг другу руки.
В эту минуту великая мысль осеняет Джерри. Как только она раньше не пришла ему в голову?
Джерри(его голос дрожит). Вот как мы это сделаем, достопочтенный Снукс. Я беру ваши острова и плачу вам миллион долларов — при одном условии.
Снукс(без запинки). Договорились. Условие?
Джерри. Что я от себя выкладываю один штат.
Снукс. Какой?
Джерри. Айдахо.
Снукс. Сколько вы за него просите?
Джерри(поспешно). Он идет в придачу.
Снукс(тычет большим пальцем в сторону Джонса). Пусть он напишет.
Джерри(обеспокоенно). Штат Айдахо — это подарок. Понимаете? Но вы обязаны его взять.
Достопочтенный Снукс уясняет суть дела. Он пристально вглядывается в лицо Джерри, предвкушая возможность поживиться.
(Джонсу.) Записывайте. «Мы согласны купить Канючьи острова за один миллион…»
Снукс. За два.
Джерри. «…за два миллиона долларов на том условии, что ваша страна включит в свой состав штат Айдахо, со всем его населением». Это подчеркните, Джонс: со всем населением.
Джонс. Я так и записал: «Штат Айдахо, с населением четыреста тридцать одна тысяча восемьсот шестьдесят шесть человек». Цветных считать?
Джерри. Считать.
Снукс. Одну минутку, президент. Этот штат Айдахо — там вроде сплошные горы?
Джерри(обеспокоенно). Не знаю. Что там, мистер Джойс?
Джонс. Там как раз мало гор.
Снукс(в раздумье). Боюсь, это дело у нас не выгорит…
Джерри. Три миллиона.
Снукс. Очень хотелось бы вас выручить, президент, но ведь такой штат требует ухода. Взять хотя бы эти горы. Гора не океан, с горой возня. Ее надо содержать. Деревья валить. Бурить. Представьте, чего это стоит: бурить.
Джерри(нервно сглатывая). Четыре миллиона.
Снукс. Вот это другой разговор. С Канючьими островами никаких забот. Их как бы и нет вовсе. А с Айдахо сколько мороки!
Джерри(стирая пот со лба). Пять миллионов.
Снукс. Продано! Забирайте Канючьи острова и гоните пять миллионов бумажек и штат Айдахо.
Джерри. Вы все записали, Джонс?
Снукс. Но если как следует подумать…
Джерри(в панике). Нет-нет! Отказываться поздно: уже все записано.
Снукс(сдаваясь). Ладно. Должен сказать, господин президент, вы оказались настоящим человеком. При первой нашей встрече я этого не ожидал. Приятный сюрприз. (Тепло похлопывает Джерри по спине.)
Тот пылко хватает его за руку, бесконечно радуясь, что «проблема Айдахо» решена.
Даже если наш президент погорит на этом деле, мы от своего не отступимся. Мы с вами, приятель, не политики: мы — деятели, государственные умы. Закурить не будет?
Джерри передает ему пачку сигарет. Взяв сигарету, Снукс опускает пачку себе в карман.
Джерри(в радостном побуждении). Бросьте мне открытку, посол Снукс! Вашингтон, Белый дом.
Снукс. Считайте, что она у вас в кармане. Мы — друзья. Я для друга все сделаю. Пошли на угол, отметить надо.
Джерри(Джонсу). Теперь-то можно пройтись?
Джонс. Можно, можно.
Джерри. Договор не выпускайте из рук. И еще: когда министр финансов проснется, скажите ему, что мне срочно нужны пять миллионов долларов.
Джонс. Соблаговолите на минуту пройти в кабинет, чтобы сразу поставить подписи на этом документе.
Джерри и достопочтенный Снукс под руку уходят в Белый дом, Джонс идет следом. В окно кабинета мы скоро увидим фигуру Джерри. Дверь делает оборот, и вот, шаркая, на лестницу ступает папа. Повозившись со стульями, он устраивается на солнышке, готовясь соснуть, но едва он прикрывает лицо платком, как в ворота входит Дорис. Она видит папу и принимает решение. Папа при ее приближении издает недовольный стон.
«Ночь нежна» — удивительно красивый, тонкий и талантливый роман классика американской литературы Фрэнсиса Скотта Фицджеральда.
Роман «Великий Гэтсби» был опубликован в апреле 1925 г. Определенное влияние на развитие замысла оказало получившее в 1923 г. широкую огласку дело Фуллера — Макги. Крупный биржевой маклер из Нью — Йорка Э. Фуллер — по случайному совпадению неподалеку от его виллы на Лонг — Айленде Фицджеральд жил летом 1922 г. — объявил о банкротстве фирмы; следствие показало незаконность действий ее руководства (рискованные операции со средствами акционеров); выявилась связь Фуллера с преступным миром, хотя суд не собрал достаточно улик против причастного к его махинациям известного спекулянта А.
«Субботним вечером, если взглянуть с площадки для гольфа, окна загородного клуба в сгустившихся сумерках покажутся желтыми далями над кромешно-черным взволнованным океаном. Волнами этого, фигурально выражаясь, океана будут головы любопытствующих кэдди, кое-кого из наиболее пронырливых шоферов, глухой сестры клубного тренера; порою плещутся тут и отколовшиеся робкие волны, которым – пожелай они того – ничто не мешает вкатиться внутрь. Это галерка…».
Первый, носящий автобиографические черты роман великого Фицджеральда. Книга, ставшая манифестом для американской молодежи "джазовой эры". У этих юношей и девушек не осталось идеалов, они доверяют только самим себе. Они жадно хотят развлекаться, наслаждаться жизнью, хрупкость которой уже успели осознать. На первый взгляд героев Фицджеральда можно счесть пустыми и легкомысленными. Но, в сущности, судьба этих "бунтарей без причины", ищущих новых представлений о дружбе и отвергающих мещанство и ханжество "отцов", глубоко трагична.
«…Проходя по коридору, он услышал один скучающий женский голос в некогда шумной дамской комнате. Когда он повернул в сторону бара, оставшиеся 20 шагов до стойки он по старой привычке отмерил, глядя в зеленый ковер. И затем, нащупав ногами надежную опору внизу барной стойки, он поднял голову и оглядел зал. В углу он увидел только одну пару глаз, суетливо бегающих по газетным страницам. Чарли попросил позвать старшего бармена, Поля, в былые времена рыночного бума тот приезжал на работу в собственном автомобиле, собранном под заказ, но, скромняга, высаживался на углу здания.
Все не то, чем кажется, — и люди, и ситуации, и обстоятельства. Воображение творит причудливый мир, а суровая действительность беспощадно разбивает его в прах. В рассказах, что вошли в данный сборник, мистическое сплелось с реальным, а фантастическое — с земным. И вот уже читатель, повинуясь любопытству, следует за нитью тайны, чтобы найти разгадку. Следует сквозь увлекательные сюжеты, преисполненные фирменного остроумия Фрэнсиса Скотта Фицджеральда — писателя, слишком хорошо знавшего жизнь и людей, чтобы питать на их счет хоть какие-то иллюзии.