Разлуки и радости Роуз - [33]

— Алло, — запыхавшись, проговорила я. На том конце линии была тишина. — Алло? — повторила я. Вдруг кто-то тяжело задышал в трубку. Мои руки покрылись мурашками. — Алло! — резко произнесла я. — Кто это? — Мне вдруг вспомнился странный звонок в тот вечер, когда Тео впервые появился в доме. Теперь все, что я слышала, — это намеренное, медленное, тяжелое дыхание. Я поежилась — было жутковато. Поборов желание обрушить на молчуна поток отборной ругани, я бросила трубку.

— По-моему, мне названивает какой-то маньяк, — призналась я Генри, когда в следующее воскресенье мы гуляли по супермаркету «Виндзмор» в Дебенхэмс. — Как тебе это? — Я взяла облегающую кружевную блузку с высоким воротом.

Он наклонил голову набок.

— Я предпочитаю круглый вырез, — признался он.

— Не советую — у тебя грудь волосатая. — Я продемонстрировала ему красный пиджак из мятого вельвета двадцатого размера. — Это тебе по душе?

Он покачал головой.

— И почему ты думаешь, что это маньяк? — спросил Генри. Я теребила вешалки с платьями больших размеров. — Он что-нибудь говорит?

— Нет. Только тяжело дышит в трубку.

— Фу, какая мерзость. И что же ты делаешь?

— Следую собственному совету, который даю всем читателям. Не разговариваю с ним, не пытаюсь вовлечь в диалог и не теряю контроля над собой. Выжидаю несколько секунд, не произношу ни слова и тихо кладу трубку. Телефонные маньяки хотят, чтобы ты отреагировал, Генри, поэтому они и надоедают людям; но можно испортить им все веселье. Тогда рано или поздно эти недоумки поймут, что зря тратят время, и перестанут звонить.

— И сколько раз тебе уже звонили?

— За последние две недели — четыре раза. Не так уж много, но я нервничаю и вздрагиваю каждый раз, когда подхожу к телефону. Смотри, какая прелесть. — Я протянула ему голубую юбку с цветочным рисунком размером с парус.

Он скривил физиономию.

— Слишком цветастая. Что ж, если звонки не прекратятся, обратись в полицию.

— Наверное, я так и сделаю, но, если честно, я слишком занята, а на это уйдет время. Нет, это слишком розовое, как жвачка, ты будешь похож на Барби, попробуй вот это, цвета фуксии. И никаких подплечников, о'кей?

— О'кей. А ты пробовала звонить в телефонную службу?

— Естественно, но они говорят, что абонент скрыл свой номер.

— Ммм, — пробормотал Генри. — Это важно.

— Я знаю. Это уже начинает выводить меня из себя, — добавила я. Мы прошли мимо отдела «Верхняя одежда» к «Вечернему платью» под звуки синтезаторной рождественской песенки. — Но нельзя же жаловаться в полицию, если тебе не говорят ничего оскорбительного и не угрожают.

— Может, это Эд, — предположил Генри, украдкой пощупав бальное платье из тафты.

— Сомневаюсь. Это не в его стиле. К тому же у него даже нет моего нового телефона — с тех пор как мы расстались, мы вообще не разговариваем.

— И все-таки не мешало бы проверить.

— Но как? Не могу же я позвонить ему и сказать: «Привет, Эд, это Роуз. Я просто хотела спросить, не ты ли тот маньяк, что одолевает меня звонками». Я точно знаю, что это не он.

— А ты ни с кем не ссорилась в последнее время? — спросил Генри.

— Что-то не припомню, хотя… На прошлой неделе в эфир звонила одна чокнутая, и мы немного поцапались.

— Помню, помню, — произнес Генри. — Я слышал. Такая грубая, как животное.

— Она уверена, что я посоветовала ее мужу бросить ее. И сказала, что я «еще пожалею», так что, возможно, это она. Хотя как она раздобыла мой номер?

— Твоя работа предполагает риск, — проговорил Генри, прикладывая розовое боа из перьев к щетинистому подбородку. — Любой отморозок может с тобой связаться.

— Да уж. По-моему, вот это пойдет. — Я сняла с вешалки черное атласное платье, скроенное по косой. — О, оно с двадцатипроцентной скидкой!

— Правда? — обрадовался он.

— Да, может, примерим?

Он восторженно кивнул, и мы направились в примерочную.

— Это не ваш размер, мадам, — безапелляционно заявила продавщица. — Это же двадцатый. А у вас десятый.

— Но мне нравится, когда вещи свободно сидят. Мой муж пойдет со мной в кабинку, — беззаботно добавила я. — Он должен видеть, что я покупаю.

Мы наглухо задернули шторку, и Генри быстро разделся. Потом нацепил пару искусственных силиконовых грудей, которые заказал в «Трансформации», и втиснулся в платье. Я застегнула молнию. Генри взглянул на свое отражение и довольно вздохнул.

— То, что надо! — произнес он, крутясь перед зеркалом. — Это платье… как будто специально на меня сшито. — Вид у него был как у гориллы в пачке. Одна волосатая спина чего стоит! — Какие мне к нему нужны аксессуары?

— Бархатный шарф, можно жемчуг. Но лучше всего — ожерелье-ошейник, чтобы замаскировать адамово яблоко. И еще нужны черные колготки, по меньшей мере шестьдесят ден, если только ты не собираешься побрить ноги.

— А в сеточку нельзя?

— Нет, Генри. Слишком вульгарно.

— Правда? — У него был разочарованный вид.

— Да, правда. Твоя мама пришла бы в ужас.

— Это точно.

Он купил сумочку с блестками, и мы спустились на первый этаж, в отдел косметики.

— Как тебе общество «Бомон»? — вполголоса спросила я, когда мы разглядывали косметику.

— Здорово, — ответил он. — Мне очень понравилось. Нам рассказывали, что делать, чтобы тебя не «раскусили» в общественном месте.