Разлуки и радости Роуз - [141]

«Небесные тела» пользуются огромным успехом. В рейтинге десяти самых популярных книг топ-Шоп они заняли пятое место: в неделю расходится по две тысячи экземпляров. Мне бы очень хотелось поздравить Тео, но он мне не звонит, и я не могу заставить себя позвонить первой. Знаю, о чем вы думаете, но ничего не могу поделать — такой уж я человек. Если меня кто-то обидел, я закроюсь в своей раковине, как улитка, и мысленно запру дверь на замок.

К тому же Тео сейчас очень занят. Мне Бев рассказала. Проводит рекламную кампанию книги, обустраивается в новой квартире и пишет сценарий новой серии программ, «Звездная болезнь», для Радио-4. Зато я свободна как ветер, а все потому, что Рики услышал мой скандальный эфир на прошлой неделе.

— Так-так, — сказал он, вызвав меня к себе в кабинет на следующее утро. — Так, так, так. — Он постукивал кончиками пальцев. — Ты вчера устроила забавное маленькое представление.

— Да, — тихо ответила я. — Я знаю. Извини, Рики. Я была… — я вздохнула, — … не в себе. — Я приготовилась, что он прикажет мне собрать барахло и выкатываться вон, но, к моему удивлению — и облегчению, — он ничего такого не сказал.

— Я тебя не уволю, — заявил он с чуждым ему состраданием в голосе. — Ты сделала для редакции много хорошего, и я не могу так поступить. Но у тебя явно какие-то проблемы, поэтому предлагаю тебе взять трехнедельный отпуск.

Я была только рада, ведь я не была в отпуске почти пятнадцать месяцев. После всех событий мне нужно было время поразмыслить, тем более что близился мой сороковой день рождения. Беверли наняли временную помощницу, она вела колонку и прямой эфир. В четверг я слушала ее программу: Бев была великолепна. Я представила ее в студии в наушниках, вместе с Тревором, тоже в наушниках. Они делали записи, пока Брошенный из Барнса и Лысеющий из Брайтона признавались в своих бедах. И представила, как Генри слушает программу в бархатном платье и на высоких каблуках, сияя от гордости за любимую девушку. Генри и Бев. Бев и Генри. Как я могла не заметить, что между ними что-то есть? Хотя, как я недавно обнаружила, я не замечаю очевидные вещи.

Я так и не решила, что буду делать дальше: Рики обещал, что мы поговорим, когда я выйду на работу. Пока я раздумываю о будущем, я решила затеять маленький ремонт. Ничего радикального, просто покрасила стены и занялась садом. Выложила патио плиткой, купила горшки из терракоты, устроила в саду беседку и посадила новые цветы. Я ходила на выставки, в театр и в кино, много читала. Вчера, пока сохла краска на стенах, я читала «Краткую историю времени» Стивена Хокинга. И была поражена, потому что поняла, в чем там суть. Вы знали, что, если вас засосет в черную дыру, все ваше тело превратится в спагетти, то есть каждый атом растянется в бесконечную веревочку? И если после этого вы выживете, то, вполне возможно, пролезете в червячью норку в самом низу и окажетесь в параллельном мире. Ведь наша Вселенная — не центр мира, возможно, существуют и другие. Возможно, на свете миллионы вселенных, они как медовые соты или пузырьки в ванной. Известно, что вселенных столько же, сколько звезд на небе, и каждая живет по своим законам. Так что я размышляла о космосе, болтала с Руди и пыталась не думать о матери или о том, что на следующей неделе мне исполнится сорок. Четыре десятка. Боже мой…

Раньше я думала о сорокалетии как об острове Огненная Земля: я знала, что она где-то есть, по крайней мере на карте, но понимала, что это очень далеко. И вот, к моему изумлению, я туда попала.

— Что будешь делать? — спросила Белла через несколько дней, когда мы с близняшками бродили по магазину «Малыш и мама». У нее уже был выпуклый животик.

— Что ты имеешь в виду — что буду делать?

— Ты должна что-то устроить, — сказала Беа.

— Отпраздновать день рождения, — пояснила Белла, разглядывая крошечные пижамки для новорожденных.

— Что тут праздновать? — хмыкнула я.

— Сорок — это всего лишь цифра, Роуз.

— Очень крупная цифра, — грустно заметила я.

— Могло быть и хуже.

— Да, — согласилась Белла. Мы любовались мягкими игрушками. — Тебе могло бы исполняться пятьдесят!

— Или шестьдесят.

— Или восемьдесят три.

— Хм. Ты права.

— Подумаешь, сорок, в наше-то время, — уверенно отмахнулась Беа. — Сорок сейчас — все равно что двадцать.

— Нет, все равно что тридцать, — поправила ее Белла.

— Нет, двадцать. Так написано в журнале «Вог».

— Неправда.

— Правда!

— Нет.

— Да!

— Не спорьте, — сказала я. — Для меня сорок — все равно сорок, ни больше ни меньше.

— Нам тоже будет сорок в следующем году, — весело прощебетала Белла, взяв беленького кролика с голубой лентой на шее, — и мы не против. Мы всем будем говорить, сколько нам лет, и устроим огромную вечеринку, правда, Беа?

— Это точно.

— Как минимум на сто гостей.

— Нет, сто — слишком много. Пригласим пятьдесят.

— Нет, сто.

— Пятьдесят.

— Но я хочу сто.

— Пятьдесят и так много, — горячо возразила Беа.

— Ладно, пусть будет пятьдесят.

— Ты должна устроить вечеринку, Роуз, — хором проговорили они.

— Зачем?

— Потому что мы на этом настаиваем.

— Но у меня нет времени. День рождения уже в субботу — кто придет, если предупредить за такой короткий срок?