Разговоры за чайным столом - [4]
— Я согласна с вами, — сказала студентка. — Когда в мужчине проснулась смекалка, то он увидел всю пользу, какую может извлечь, пользуясь превосходством своей грубой силы, чтобы сделать из женщины рабу. В других же отношениях она, без сомнения, стоит выше его.
— По женской логике, равенство полов всегда значит превосходство женщины, — заметил я.
— Это очень любопытно, — сказал философ. — По вашим словам выходит, что женщина никогда не может быть логичной.
— А разве все мужчины логичны? — спросила студентка.
— Женщину заставляет страдать преувеличение собственной ценности, — сказал философ. — Это кружит ей голову.
— Следовательно, вы признаете, что у нее есть голова? — спросила студентка.
— Я всегда был того мнения, что природа намеревалась снабдить ее этой частью тела, — ответил философ, — только поклонники всегда представляют женщину безмозглой.
— Почему у умной девушки волосы всегда прямые? — спросила светская дама.
— Потому что она не завивает их, — усмехнулась студентка.
— Мне это никогда не приходило в голову, — проговорила светская дама.
— Это надо заметить в связи с тем, что мы мало что слышим о женах умных людей. А когда приходится слышать, как, например, о жене Карлейля, то, кажется, лучше бы и не слыхать.
— Когда я был моложе, я много раздумывал о женитьбе. Молодые люди вообще часто думают об этом. «Жена моя, — рассуждал я, — должна быть умной женщиной». Замечательно: из всех женщин, которых я любил, не было ни одной выдающейся по своему уму. Конечно, присутствующие исключаются.
— Почему в самом серьезном для нашей жизни — женитьбе — серьезные соображения совсем не принимаются во внимание? — со вздохом проговорил философ. — Подбородок с ямочкой может — и очень часто — обеспечить девушке лучшего из мужей; между тем как на нравственные достоинства и ум, соединенные в одной личности, нельзя возлагать надежды в смысле приобретения хотя бы плохого супруга.
— Мне кажется, объяснить это можно тем, что в самом естественном вопросе нашей жизни — браке — существенную роль играют наши природные инстинкты. В браке — какими риторическими цветами ни украшайте голый факт — проявляется чисто животная сторона нашего существа: мужчину к нему влекут его примитивные желания; женщину — прирожденное стремление к материнству.
Тонкие белые руки старой девы задрожали на ее коленях.
— Зачем пытаться объяснить все прекрасные вещи в мире? — сказала она, говоря с не свойственным ей оживлением. — Краснеющий юноша, застенчивый, поклоняющийся предмету своего обожания, как какой-нибудь мистический святой; молодая девушка, вся зачарованная мечтами! Они не думают ни о чем, кроме как друг о друге.
— Исследование таинственных истоков горного потока не мешает нам прислушиваться к его журчанью в долине, — объяснил философ. — Скрытые законы нашего бытия питают каждый лист нашей жизни, как сок, протекающий по дереву. Развивающаяся почка и созревший плод — только изменения внешней формы этого сока.
— Я ненавижу добираться до корня вещей, — молвила светская дама. — Покойный папа был просто помешан на этом. Он нам рассказывал о происхождении устриц, когда мы их раскрывали. Мама никогда не могла притронуться к ним после этого. Или за десертом у него с дядей Павлом начинался разговор, какая кровь — бычья или свиная — лучше для удобрения столового винограда? Помню, как за год перед тем, когда Эмма начала выезжать, пал ее любимый пони. Никогда она ни до, ни после ни о чем так не горевала, как о нем. Она спросила папу, не позволит ли он похоронить его в саду. Ей хотелось иногда приходить поплакать на его могилу. Папа очень мило отнесся к ее желанию и погладил ее руку.
— Что же, милочка, мы его закопаем у новой малиновой гряды.
Как раз в эту минуту к нам подошел старик Пардо, наш главный садовник, и, дотрагиваясь до шляпы, сказал:
— Вот я все хочу спросить мисс Эмму, не положить ли нам бедную лошадку под одним из персиковых деревьев. Они у нас что-то захирели в последнее время.
Он говорил, что это красивое местечко и что он поставит там камень вроде памятника. Эмме в эту минуту было все равно, где они положат ее любимца, и мы предоставили отцу и садовнику обсуждение вопроса. Не помню, на чем решили; знаю только, что ни одна из нас в продолжение двух лет не ела ни малины, ни персиков.
— Всему свое время, — сказал философ. — Читая, как поэт воспевает румяные щечки своей возлюбленной, мы, так же как и он, не спрашиваем, откуда берется окраска крови и сколько она сохраняется. Тем не менее вопрос интересный.
— Мы, мужчины и женщины, — любимцы природы, — ответил поэт. — Мы — ее надежда. Ради нас она отрешилась от многих из своих убеждений, говоря себе, что они устарели. Она отпустила нас от себя в чужую школу, где смеются над всеми ее понятиями… Мы усвоили новые, странные взгляды, возбуждающие недоумение старушки. Однако когда мы возвращаемся домой, интересно отметить, как мы мало отличаемся от тех ее детей, которые не расставались с ней. Запас наших слов выработался и расширился, но лицом к лицу с реальностью существования он остался неизменным. Наши потребности усложнились: обеды с десятью переменами кушаний и всем прочим заменили пригоршню фруктов или орехов, собранных без труда, мясо откормленного быка и масса хлопот для его приготовления — простые вегетарианские обеды, не требующие затраты времени. Но подвинулись ли мы при этом много вперед против нашего маленького брата, который, проглотив сочного червячка
Джером Клапка Джером (1859–1927) – блестящий британский писатель-юморист, автор множества замечательных сатирических произведений, умевший весело и остроумно поведать публике о разнообразных нюансах частной и общественной жизни англичан всех сословий и возрастов.В состав данной книги вошла большая коллекция рассказов Джерома К. Джерома, включающая четыре цикла его юмористических повествований: «Ангел, автор и другие», «Томми и К», «Наброски синим, лиловым и серым», а также «Разговоры за чайным столом и другие рассказы».Курьезные, увлекательные и трогательные истории, вошедшие в состав сборника, появились на свет благодаря отменной наблюдательности и жизнелюбию автора.
«…книга эта вовсе не задумывалась как юмористическая. Писатель вспоминал, что собирался написать «рассказ о Темзе», ее истории, живописных пейзажах и достопримечательностях, украшающих ее берега. Но получилось нечто совсем другое. Незадолго до этого Джером вернулся из свадебного путешествия. Он чувствовал себя необыкновенно счастливым и не был настроен на серьезный лад. Поэтому, поглядывая из окна кабинета на Темзу, он решил начать не с очерков о реке, а с юмористических вставок, которые бы оживили книгу и связали очерки в единое целое.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Дневник одного паломничества» (The Diary of a Pilgrimage, 1891) — роман, основанный на реальном путешествии Джерома К. Джерома. Перевод Л. А. Мурахиной-Аксеновой 1912 года в современной орфографии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Наброски синим, зелёным и серым» (Sketches in Lavender, Blue and Green, 1897) — сборник рассказов Джерома К. Джерома. Перевод Л. А. Мурахиной-Аксеновой 1912 года в современной орфографии.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Третья книжка праздных мыслей праздного человека» (Idle Ideas in 1905) — третий сборник «праздных» эссе Джерома К. Джерома, большая часть которых — под другими заглавиями и в изменённом порядке очерёдности — выходила также в сборнике «Американские жёны и другие» (American Wives and Others, 1904). Перевод Л. А. Мурахиной-Аксеновой 1912 года в современной орфографии.
«Энтони Джон» (Anthony John, 1923) — последний роман Джерома К. Джерома. Перевод 1926 года под ред. Г. Дюперрона.
«Наброски для повести» (Novel Notes, 1893) — роман Джерома К. Джерома в переводе Л. А. Мурахиной-Аксеновой 1912 года, в современной орфографии.«Однажды, роясь в давно не открывавшемся ящике старого письменного стола, я наткнулся на толстую, насквозь пропитанную пылью тетрадь, с крупной надписью на изорванной коричневой обложке: «НАБРОСКИ ДЛЯ ПОВЕСТИ». С сильно помятых листов этой тетради на меня повеяло ароматом давно минувших дней. А когда я раскрыл исписанные страницы, то невольно перенесся в те летние дни, которые были удалены от меня не столько временем, сколько всем тем, что было мною пережито с тех пор; в те незабвенные летние вечера, когда мы, четверо друзей (которым — увы! — теперь уж никогда не придется так тесно сойтись), сидели вместе и совокупными силами составляли эти «наброски».
«Они и я» (They and I, 1909) — автобиографическая повесть Джерома К. Джерома о переезде в загородный дом. Перевод А. Ф. Гамбургера 1912 года, в современной орфографии.