Разговоры о кино - [5]
— На мой взгляд, совершенно необязательный документ, это инструкции предметов, которые потом не будут находиться в эксплуатации. Никогда не понимал, зачем они существуют. Я понимаю, что у людей есть профессия, им надо к понедельнику написать какую-то бумагу: «Сегодня у нас в тренде следователь — женщина 48 лет с четырьмя детьми». Кто может? Супер. Значит, берёмся и переделываем всех мужчин в женщин. Не очень увлекательное занятие.
— У меня была история, когда был написан сериал про женщину-героиню, и заставили переделывать на мужчину. Я посмотрел и говорю: «Нет-нет, ребята, давайте мы не будем это делать». Смотрю, у нас программа уже перевалила за полночь. Давай посмотрим, есть ли какие-то вопросы.
Вопросы от телезрителей:
Алёнушка: Наставники, если автор не в состоянии справиться с синопсисом и приглашает профессионального копирайтера, то, как нужно подписывать законченный проект, всем вместе именами обоих или сценарий — подпись автора, синопсис — подпись копирайтера?
А.М.: Не знаю, почему копирайтера? Сценариста, если речь идёт о сценарии.
А.К.: Когда он начинает что-то писать, он перестаёт быть копирайтером, начинает работать сценаристом.
А.М.: Конечно-конечно. Просто разные бывают ситуации. Бывают ситуации, когда обоими именами подписывают. Бывают ситуации, когда один автор подписывает. Тут зависит от степени участия.
Телезритель Вован: Когда, по вашему мнению, закончатся отечественные сериалы и фильмы с бесконечно навязчивой темой ностальгии, по советскому прошлому? И в чём причина такой их популярности?
А.К.: Чем ужаснее настоящее, тем мы глубже суём нос в прошлое. И это, я думаю, закончится после того, как у нас будет другой президент, например. То есть, возможно, никогда. Грустно всё.
А.М.: Когда будет другое настоящее, на самом деле.
А.К.: Это одна из причин, почему хочется делать кино про сегодняшний день. Когда успех в жизни зависит от того насколько ты умеешь врать, если умеешь врать на 86%, ты очень успешный человек, когда ты можешь врать 6 часов в день, ты можешь стать президентом. Потом за тебя будут врать другие, потому что им тоже хочется врать. И в этот самый момент наша профессия заставляет нас всё-таки больше говорить правду, хотя бы в кино.
А.М.Мне очень хотелось бы в будущее заглянуть, честно говоря. Я бы с огромным удовольствием написал бы какой-то проект про будущее. Пусть не очень далёкое, 5 лет в будущее, 10 лет в будущее. Мне кажется то, что ребята сделали с «Обратной стороной луны» со вторым сезоном — альтернативное будущее. Мне кажется, это очень крутой симптом. То, что начали появляться такие проекты — это очень классно.
А.К.: Мне очень понравился «Завтра» Романа Волобуева. Хороший сериал.
А. М. Да, и «Завтра» — вот это первые ласточки, на самом деле. А с другой стороны, если нас всё время тянет в это прошлое, может мы не разобрались ещё с прошлым.
А.К.: Нет, меня не тянет. Это работа за деньги. Я эти сериалы по-другому не могу воспринимать. Журнал «Караван истории», только вместо документальных кадров ряженые люди.
Телезритель Даша: О, боги! «До 16 и старше» крутейшие. Я смотрела, лучше этого ничего больше и не было.
А.М.: Да, я тоже смотрел, кстати говоря.
Сергей: Почему такие жанры, как мистика, фантастика никак не развернутся на нашем телевидении? Просто посмотрел «Утопию» и до сих пор под впечатлением.
А.М.: Видимо имеется в виду — британский сериал «Утопия».
А.К.: Развернутся, я думаю.
А. М. Развернутся. Надо понимать, что мы идём с неким опозданием. Если сейчас посмотреть то, что идёт в Америке, то там они всё время смотрят в будущее. И жанр антиутопии, мне, кажется, очень популярен. Все эти — «Голодные игры», «Дивергенты», «Инсургенты» и т. д. — это же всё будущее. Да?
А.К.На мой взгляд, Саш, это всё-таки, если честно, не совсем наш метод и наш путь. Правда.
А. М. Ты считаешь, что мы не любим помечтать?
А. К. Это прятать голову в песок, я называю. Противно, правда. У нас столько героев рядом с нами живёт, а мы от них дистанцируемся, нам они почему-то не интересны, мы ничего не хотим знать. Нас интересуют инопланетяне. Очень. Как у них там? Можно смотреть, когда вот уже здесь за окном всё хорошо и спокойно. Когда ты этим людям помог, они тебе помогли, вы вместе куда-то двинулись, в действительно светлое будущее. Тогда можно подумать и о том. Мне стыдно, правда. Я не очень понимаю, как так можно.
А. М. Может быть, это и есть задача кино, рассказать какую-то сказку, чтобы человека отвлечь от его проблемы. Увести его куда-то в прошлое, в сказку советскую, антисоветскую
А.К.Отвлечь от чего, Саш? Никто изначально об этом и не заставляет подумать, прямо так серьёзно, чтобы отвлечься.
А. М. А ты считаешь, что телевидение может решать какие-то проблемы? Я имею в виду что телевидение, как способ рассказывания каких-то историй.
А.К.На мой взгляд, оно должно решать, безусловно. Не только развлекать. Это очень удобно прятаться за прошлое или за будущее, только никаким образом не касаться настоящего, которое почему-то стало вдруг опасным, неприятным, сложным. Это нужно делать. Если не мы, то кто? Наши потомки?
Саспенс молчановского «Убийцы» держится на стремлении убежать от смерти, хотя все, казалось бы, предназначено для того, чтобы попасть смерти в лапы (Кристина Матвиенко, «Независимая газета»).Пьеса Александра Молчанова, надо сказать, каверзная: с одной стороны, слепок провинциальных будней, с другой – почти сказка (Андрей Пронин, «Фонтанка. ру»).«Убийца» в МТЮЗе производит сильное и целостное впечатление (Илья Абель, «Эхо Москвы»).
В сборник вошли пьесы, написанные в 2005—2019 годах. Практически все пьесы, представленные в сборнике, были поставлены на сцене в России и за рубежом.
В книге публикуются произведения, участвовавшие в первом фестивале «Новая пьеса для детей», который состоялся 5–7 января 2015 года на Новой сцене Александринского театра. Были представлены образцы современной пьесы для детской и подростковой аудитории не только молодых авторов, но и добившихся признания опытных драматургов: Максима Курочкина, Павла Пряжко. Наглядным образом участники фестиваля доказали, что театр для детей и подростков может стать интересным не только для юных зрителей, но и для взрослых.
Страшные девяностые закончились, но поделены еще не все деньги и сферы влияния. В городе идет жестокая борьба за власть, в которую оказывается вовлечен молодой писатель. Победит ли тот, кто сумеет заставить его сказать правильные слова? Что важнее для него самого – принять сторону сильного и потерять себя либо пойти против всех, выбрав собственный путь? Писателю придется решать, что для него важнее – новая книга или новая жизнь.
Занимательность, живость письма и остроумие не совсем те свойства, которых мы по умолчанию ждём от книги, озаглавленной «Букварь». Была бы доходчивой и полезной, и на том спасибо. Однако «Букварь сценариста» Александра Молчанова — редкое исключение из этого правила: внятный, удобный и по-хорошему утилитарный, он в то же время послужит изумительно приятным, остроумным и увлекательным чтением, в том числе для тех, кто даже в самых честолюбивых мечтах не видит себя в роли сценариста, пружинисто шагающего по красной ковровой дорожке навстречу заслуженной награде.Книга Александра Молчанова — удобный самоучитель по сочинению сценариев для тех, кому это нужно, и увлекательная анатомия кино для всех остальных.
1996 год. Журналист областной газеты приезжает в северный поселок, чтобы написать о загадочном исчезновении школьницы, и обнаруживает целый мир — со своими мировыми обидами, мировыми войнами и совсем не мирными сказами. Здесь, в настоящей России, все наизнанку: слово насыщает, как яблоко, от снов загораются дома, а убитые выходят из огня, чтобы отомстить обидчикам. Редакционное задание превращается в охоту, и газетчик уже сам не знает, кто он — преступник, жертва или сказочник.
«Искусство создает великие архетипы, по отношению к которым все сущее есть лишь незавершенная копия» – Оскар Уайльд. Эта книга – не только об искусстве, но и о том, как его понимать. История искусства – это увлекательная наука, позволяющая проникнуть в тайны и узнать секреты главных произведений, созданных человеком. В этой книге собраны основные идеи и самые главные авторы, размышлявшие об искусстве, его роли в культуре, его возможностях и целях, а также о том, как это искусство понять. Имена, находящиеся под обложкой этой книги, – ключевые фигуры отечественного и зарубежного искусствознания от Аристотеля до Д.
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
В новой книге Петра Шепотинника — режиссера-документалиста, автора и ведущего телепрограммы «Кинескоп» собраны эссе и интервью с великими режиссерами и актерами мирового кинематографа. Вадим Абдрашитов, Анджей Вайда, Пол Верхувен, Жан-Люк Годар, Питер Гринуэй, Кшиштоф Кесьлёвский, Такеши Китано, Жанна Моро, Кира Муратова, Франсуа Озон, Александр Сокуров, Изабель Юппер и многие другие. «…Эта книга скорее снималась, чем писалась, вопросы в сотнях интервью возникали „in motion“ — на ходу, порой в борьбе с фестивальным шумом… А для того чтобы в этих беседах отстоялась необходимая для печатного слова суть, чтобы отсеялась телевизионная суета, потребовалось немало времени.
Трагедия Холокоста была крайне болезненной темой для Польши после Второй мировой войны. Несмотря на известные факты помощи поляков евреям, большинство польского населения, по мнению автора этой книги, занимало позицию «сторонних наблюдателей» Катастрофы. Такой постыдный опыт было трудно осознать современникам войны и их потомкам, которые охотнее мыслили себя в категориях жертв и героев. Усугубляли проблему и цензурные ограничения, введенные властями коммунистической Польши. Книга Гжегожа Низёлека посвящена истории напряженных отношений, которые связывали тему Катастрофы и польский театр.
В 2003 году Белый город Тель-Авива был внесен в список Всемирного наследия ЮНЕСКО как уникальный образец архитектурного стиля Баухаус в Израиле. Но действительно ли Белый город имеет отношение к наследию знаменитого училища, где «царил дух авангарда и интернационализма»? На самом деле всё немного сложнее, да и Белый город, в общем-то, не кажется таким уж белоснежным. Особенно на контрасте с Черным: Яффой и окрестностями, где раньше находились арабо-еврейские районы, либо стертые с лица земли, либо утратившие свои исторические черты.
В течение первых десятилетий нашего века всего несколько человек преобразили лик мира. Подобно Чаплину в кино, Джойсу в литературе, Фрейду в психологии и Эйнштейну в науке, Пикассо произвел в живописи революцию, ниспровергнув все привычные точки зрения (сокрушая при этом и свои взгляды, если они становились ему помехой). Его роднило с этими новаторами сознание фундаментального различия между предметом и его изображением, из-за которого стало неприемлемым применение языка простого отражения реальности.