Разговорчики в строю № 3. Лучшее за 5 лет - [237]

– Его надо достать!

Нужно всего пару-тройку секунд, чтобы прицелиться и выстрелить. Всем телом чувствуешь, как твой камень содрогается под ударами пуль. В такую минуту все решает одно мгновение, в тот момент, когда, плюнув на все, высовываешься из-за спасительного укрытия, и тебя не остановить. В бровь привычно упирается наглазник, в сетке в такт ударам сердца пляшет голова пулемётчика, выдох, пауза, спуск, выстрел. Вновь перебежка, вновь камень, где-то совсем рядом расколола камень его последняя очередь. Пулемёт осёкся и замолчал.

БМП, медленно двигаясь вперёд, подошла к горящей машине. Фыркнув двигателем, упёрлась, и с надсадным воем пытается столкнуть её с дороги. Первый шок прошёл, оставшиеся в живых перебрались под защиту брони, со склона все реже раздавались короткие очереди. «Духи» уходили.

Из-под днища передней машины периодически слышались скупые очереди, два-три патрона. Там ещё был кто-то жив. Это позволяло перебежками двигаться вперёд. Во всей этой суматохе ты подчиняешься только инстинктам. Поднялся, перебежка, выстрел, упал. Опять перебежка, сзади прикрывают. Слышно, как пули зловещей дробью стучат и плющатся о броню. Вокруг дым, запах гари, и ещё один сладковатый, палёный. Кто-то, оттолкнув тебя, двигается вперёд, к первой машине, ты прикрываешь. Сзади, гулко ухая по ущелью, работает БМП. Вращая башней, поливает из пулемёта последние очаги сопротивления среди камней. Все, тишина, кто уцелел, ушли.

Среди этого хаоса сгоревших и покорёженных машин, каменного крошева, стреляных гильз, пыли, дыма слышны мат, стоны раненых, крики живых, оглушённых грохотом боя, закопчёных ребят. Ты сидишь, привалившись к камням, с непониманием оглядываешься по сторонам, тебе что-то говорят, машут руками, кто-то подходит, тряся за плечо, протягивает флягу, ты не видишь, тебя здесь нет, ты ещё там, до того, как начался весь этот ад!

Steel_major Обычный полёт

– Мужики, вставайте, – мстительно и громко объявил Олег Сазыкин.

Не знаю, как в транспортной, а в пограничной авиации обычно штурман играет роль «утреннего петуха». Не надо ржать, я в хорошем смысле. В его негласные, но свято соблюдаемые обязанности входит встать на полчаса-час раньше экипажа, сходить на АДП,[192] узнать погоду и прогноз по маршруту и пункту посадки, узнать судьбу заранее поданной заявки на вылет (или подать таковую, если накануне не до того было). После этого надо вернуться или позвонить и сообщить командиру собранную информацию, чтобы тот принял решение на вылет. Бывают, правда, такие случаи, когда не то что штурману – ёжику ясно, что нефиг даже дёргаться на вылет. В этом случае штурман прокрадывается обратно, чтобы никого не разбудить и вползает под одеяло с мыслью добрать свои полчасика-часик украденного службой сна. Обычно после этого нас всех ждёт пятиминутка гнева, когда сквозь дрёму взглянувший на часы командир узнает, что на час проспал вылет. Потом все выясняется, но спать уже все равно невозможно.

В тот раз над Анадырем и его ближними и дальними окрестностями погода «звенела». Пришлось вставать и по очереди ползти к единственному крану в лётном «профилактории» – отделённом деревянной перегородкой поперёк коридора закутке анадырской гостиницы, отведённом под отдых экипажей. Какой там отдых… До часу ночи пьянка экипажа московского Ил-а, дым по коридору тяжёлыми серыми пластами, жеребячье ржание гостей московского экипажа – пилотов марковской вертушки, полуголые стюры[193] в коридоре… Нет, мы тоже не ангелы, но часиков в 10 ужин уже закончили и совсем уже хотели поспать, но вместо этого ещё три часа ворочались, возбуждаемые пьяненьким хихиканьем стюардесс. На животе лежать невозможно. Ну и ладно, никто не говорил, что пограничным лётчиком быть легко. Алкаши будут ещё до обеда дрыхнуть, а у нас в 8 утра – медконтроль и на вылет.

В тот год проводилась операция «Путина – (… ну, пусть будет) 94». Во главе погранцов находился изобретательный и деятельный генерал пехотного происхождения Николаев, любимец ЕБНа. И обычные действия по охране госграницы и экономзоны превратились в операции. К этим операциям надо было заранее готовиться, рисовать карты-простыни, регулярно по специальным формам отчитываться об их текущем ходе, а по завершении операции лепить объёмный «итоговый доклад». Времени на собственно охрану границы и экономзоны оставалось всё меньше – «операции» съедали всё свободное время. В августе 94-го года нас выслали на неделю в город Анадырь – проводить операцию «Путина-94», успешно идущую на бумаге уже месяц. Цель проста: обследовать сначала радиолокатором, а затем и визуально с минимальной высоты отведённые нам районы исключительной экономической зоны Российской Федерации. Все корабли, находящиеся там, переписать, а при необходимости и сфотографировать, зафиксировав их место нахождения или ведения промысла. Данные передать в штаб («являющийся необходимым передаточным звеном между нами и вышестоящим штабом»), а при необходимости принять срочные меры для пресечения незаконного промысла. Т.е. низко-низко и громко-громко полетать над мачтами нарушителя, дав ему понять, что Российская Федерация мириться с браконьерством не будет.