Разговорчики в строю №2 - [5]
Я и Валера присели и заползли за фальш-трубу. Наш же джет оказался слабоват — не дотянул до американца метров 20.
Спасло нас то, что фрегат рассмотрел все еще плавающий самолет в бинокль и не стал заявлять протест, щелкнув два раза по тангенте на 16 канале, давая знать, что шутку понял.
Сейчас Викентьич — седой капраз, но вспоминает тот пуск со слезами на глазах (от смеха).
КАРТ-БЛАНШ
Карт-бланш для политиков, юристов и моряков — понятие разное. Даже для моряков это разное понятие. Для штурманов «бланковка», чистый лист морской карты — конец всех ограничений, чистая вода, дающая немного свободного времени: можно незаметно вздремнуть, уткнувшись головой в автопрокладчик, можно сыграть милую шутку с молодым вахтенным офицером, но тут нужна серьезность во взгляде! Самая серьезная из серьезнейших серьезностей серьезности! Не улыбаясь, поменять карту вахтенному офицеру с бланковой на почти бланковую. Пусть там, в центре листа, будет маленький такой остров. Еще, сильно нажимая на правый палец своей ноги, серьезно поговорить с лейтенантом о бдительности несения вахты, не предупреждая его о виртуальности надвигающейся земли. Отпустить правый палец, расслабиться и, выждав, насладиться паникой молодого, орущего о неотвратимой посадке корабля на мель. Значит, карт-бланш для штурманов — рекреационное антистрессовое средство.
Для всех остальных «бланковка» — расходный материал:
— для замполитов — средство наглядной агитации;
— для прочих (офицеров и мичманов) — оберточная бумага, в которую заворачивается кета, кижуч или чавыча перед отправкой на… опа, не поймаете… в Украину или на родину;
— для старых садистов (командиров боевых частей) карт-бланш — самогонный аппарат.
Вы мне не верите? Не верите…
Устройство этого аппарата — не знакомая до боли кастрюля со змеевиком. В нем применен принцип холодного самогоноварения. И брагу не надо разводить, так как разводят лейтенанта.
Я был лейтенантом. Из меня тоже гнали спирт. Самому понравилось.
Меня вызвал мой начальник, старый боевой конь… из сказки Ершова, и предложил ускоренно «свальсировать в темпе румбы» в Гидрографию Флота для получения карт на поход. В основном — бланковых.
Взявшего низкий старт меня схватил за шиворот и спросил участливо:
— Ты туда без шила пойдешь, глупый?
— А что, Сан Владимыч, так не дадут?
— Не дадут. Там женщины работают, у которых мужья флотские. А они все пьющие! Вот, возьми бутылку, но обратно без нее… хм… карт не возвращайся!
Я надел соответствующие весне шинель и шапку, засунул в рукав бутылку и, делая высокие выПАды ногами, попылил в горку, держа пеленг чуть правее ресторана «Океан» на улице Ленинская. Пеленг лежал точно на здание Владивостокского цирка, веселящего толпу через улицу от Управления гидрографической службы Тихоокеанского флота.
Открыв резные дореволюционные двери, помнящие растрелли… расстрелянных офицеров штаба царского флота, был очарован испоганенной красотой когда-то чудного фойе с обязательной широкой мраморной лестницей. Она не была прямолинейно марксистской, а витой, напоминающей кудрявую бороду адмирала Макарова.
Оглядываясь, поднялся на второй этаж, где, постучавшись в тюремное окошко выдачи готовых карт, услышал:
— Ваши карты еще не отредактированы. Лейтенантик, приходите с бутылкой завтра. Если не женаты, приходите с шампанским.
Вставив бутылку в правый рукав, я весело запрыгал по лестнице. Обратный путь лежал под горку!
Вот и фойе, и за резной дверью путь на свободу, который оказался перегорожен шикарным каким-то несоветским контрадмиралом! Он выглядел как контра: хлыщеват, узколиц, длиннопалец, хрустящеманжетен, «третий шар в центральную лузу», «Вестовой, пару вдов в каюту! Клико, пейзанин!». И, самое страшное, перченые ироничные глаза Колчака! Начальник Гидрографии Флота! Житие мое!
Правая рука пошла вверх, но честь отдать не успела, так как потянулась за бутылкой, летящей под ноги Колчака и угрожающей разбиться вдребезги о половую плитку. Описав дугу, она мягко упала под одной ей известным углом самосохранения и покатилась под ноги адмирала.
Остановив ее блестящим полуботинком, Колчак очень естественно улыбнулся и спросил:
— Пьешь? Или за картами приходил?
— Пью… за картами, тащ контрамирал.
Моя детская паника умилила старого волчару. Хмыкнув, он ступил на «бороду Макарова», открывая мне фарватер.
Я опять вставил бутылку, но уже в левый рукав и через пятнадцать минут пытался отдышаться в своей каюте. Бутылка зло сопела в рундуке. Сопение выдало…
В дверь постучались. На пороге стоял улыбающийся механик:
— «Шило» есть?
— Нет, дядя Миша.
— Не ***** («обманывать» — разговорный русский). Доставай!
— Меня начальник через клюз протащит! Смилуйтесь!
От неравноправного диалога нас отвлек повторный стук в дверь. Механик юркнул на шконку и задернул штору. На пороге стоял помощник Гога. Неравноправный диалог на разговорном русском повторился.
— Гога, этот шкет не понимает, что Саня, его начальник — наш друг, и что Саня дал добро это «шило» съесть, — сказал механик, откинув полог. — Наливай!
— Можно, я у Сан Владимыча узнаю?
— Узнай, он сейчас у комбрига на совещании. Наливай же!
