Разгаданный секрет - [22]
Семенов глядел. Встречное движение. Проход сквозь ряды. Развод по сторонам. Большая толпа танцующих все время равномерно расходилась, растекалась в разные стороны…
И вдруг! Кто бы мог сказать, что испытал в ту минуту он, блаженно улыбающийся жених? Какая мысль мгновенно захватила его?
Нашел! Он нашел! Наконец-то он догадался, как должны они ходить… плиточки, дорогие мои, неразлучные! Танцуйте, танцуйте русскую кадриль!
И Дмитрий вдруг сам, сорвавшись с места, ринулся в толпу танцующих и, разрывая ряды, пустился в неистовый, ликующий пляс.
На другой день, укрывшись ото всех за сараем, он сосредоточенно царапал палкой по земле. Опять схема. Движение плиток в его механизме. Они идут между притирами не сразу всей массой в одну сторону, а совершают сложный фигурный танец. Они идут рядами навстречу друг другу и расходятся в разные стороны: один ряд в одну сторону, а другой - в противоположную; один ряд в одну, другой - в противоположную… Движение сквозь ряды. И вместе с тем происходит поперечное движение. Плитки скользят не только вдоль притиров, но и поперек, расходясь рядами вправо и влево и снова сближаясь. Плитки танцуют кадриль!
Вот оно, решение, которое должно спасти его идею. Не будет вредного действия плотной массы плиток, ударяющей сразу в одну сторону. Не будет ни качки, ни перекосов. Толпа плиток разойдется в разные стороны, распределяясь все время равномерно по всей поверхности притиров. И верхний притир-поплавок будет невозмутимо покоиться на этой широкой глади плиток, лишь слегка пружиня на микронах. Ничто не угрожает его равновесию.
И вся работа механизма станет мягкой, точной, как требуется при самой строгой доводке. А в работе будет штук двадцать - тридцать плиток одновременно. Пусть-ка сравнится с этим одинокая рука!
Это была очень счастливая находка. Самая работа станка - движение плиток в нем по разным направлениям - должна была создавать необходимую точность, строгую дозировку в снятии ничтожных крупиц металла. Только самые верхние гребешки, ровно столько, сколько необходимо. Ничего лишнего. Этакая естественная саморегулировка. Вот какой будет его станок. Станок как бы с собственным осязанием.
Следует подумать, конечно, как осуществить механически такую «кадриль». Один сплошной лист с гнездами для протаскивания плиток между притирами, как это было в старых жимках, уже не годится. Тут нужны какие-то независимые друг от друга обоймы с плитками. Быть может, несколько узких стальных лент, способных двигаться в разных направлениях… Но это уже детали. А сейчас надо закрепить основную схему движения, определить его закономерность. И в уме уже складывается строгая формула, выраженная скупым техническим языком: «Движение в двух взаимно перпендикулярных встречных возвратно-поступательных направлениях…»
Он почувствовал, что ему скучно оставаться дольше в деревне, что ему надо в Ленинград, за свой стол в комнате артели.
И прежде всего рассказать Николаю Васильевичу…
Первая проба
В Ленинграде его ждали перемены. Николай Васильевич расстался с артелью. Затевалось новое, важное дело: постройка одного крупного московского завода. Там нужен был опыт и талант старого инструментальщика, и Николай Васильевич вошел в группу организаторов и проектировщиков нового завода. Потянулся туда же и молодой инженер Леонид Кушников.
Сама артель переживала серьезные дни. Скромное начинание нескольких мастеровых людей разрасталось уже с целое предприятие. Стало тесно в комнатах бывшего жилого флигеля, запрятанного где-то в глубине старого питерского двора. Стало тесно в первоначальных артельных рамках. Приспело время выходить на более широкую арену. Артель перебралась со всем своим имуществом, с испытанными кадрами в настоящее заводское помещение. Вот тогда-то, передав свое детище в руки большой промышленности, Николай Васильевич обошел в последний раз своих старых товарищей за верстаками и сдержанно, избегая громких слов, с каждым попрощался. Ушел Николай Васильевич…
И Семенов вдруг почувствовал, что он остался один со своим изобретением. Как-то теперь все повернется?
Жизнь артели потекла на новый, заводской лад. Уже не по комнатам, а по цехам распределялось теперь изготовление инструмента. Прибавилось народа, прибавилось оборудования. Появилась большая контора, отделы, службы и, увы, неизбежно вместе с этим - кабинеты всевозможных начальников. Завелись новые порядки. Большая вывеска на железной сетке над главными воротами извещала: «Ленинградский завод «Красный инструментальщик». Завод измерительных инструментов.
Инструменты эти с мало еще кому известной маркой «КИ» упорно добивались признания, ложились на витрины выставок и прилавки магазинов, пробивая брешь в сомкнутой стене инструментов-иностранцев. Простые на вид угольники. Замысловатые угломеры. Губастые штангенциркули. Раздвижные скобы…
Но плитки! С плитками, с этими ключиками точности, было труднее всего. Что могли дать единичные экземпляры, выходившие из-под рук нескольких редких искусников? Всюду еще у истоков точных измерений - в промышленности, в науке - господствовали привозные плитки: шведские, немецкие, французские, английские… Плитки Иогансона.
- Ускользает! - говорит с досадой один из героев этой повести.Они ведут трудный, но увлекательный поиск - инженеры, ученые, рабочие мастера. Они ищут: как проникнуть в тайны того, что мы называем гладкой поверхностью, в мир невообразимо малых величин. Как же разглядеть его, как описывать и даже рисовать его странный ландшафт? Много разных препятствий надо преодолеть на этом пути.Следя за поисками героев книги, читатель побывает и в цехах большого завода, и в конструкторском бюро, и в кабинетах Академии наук, и в исследовательской лаборатории, заглянет и в Америку, и на Британские острова… Читатель примет участие и в изобретательских находках, и в ученых спорах, и в тех опытах, которые проводят действующие лица.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Повесть современной украинской писательницы об отце и сыне, о рабочей семье.
С самого детства мы пытаемся найти свое место под солнцем — утвердиться в компании друзей, завоевать признание или чью-то любовь, но каждый действует по-своему. Эта история о девчонках с твоего двора, подругах. Леся старается всем угодить, но в поиске всеобщего признания забывает о себе. Ира хочет главенствовать, не понимая, что превращается в тирана. Наташа живет прошлым. А Симкина выбирает путь аутсайдера.
Сказка о потерянном или потерявшемся коте и приятном пути домой. Продолжение сказки «Фея на венике». Щенка Тобика и его волшебных друзей ждут новые приключения — на даче!
«В джунглях Юга» — это приключенческая повесть известного вьетнамского писателя, посвященная начальному периоду войны I Сопротивления (1946–1954 гг.). Герой повести мальчик Ан потерял во время эвакуации из города своих родителей. Разыскивая их, он плывет по многочисленным каналам и рекам в джунглях Южного Вьетнама. На своем пути Ан встречает прекрасных людей — охотников, рыбаков, звероловов, — истинных патриотов своей родины. Вместе с ними он вступает в партизанский отряд, чтобы дать отпор врагу. Увлекательный сюжет повести сочетается с органично вплетенным в повествование познавательным материалом о своеобразном быте и природе Южного Вьетнама.
Автобиографические рассказы известного таджикского ученого-фольклориста и писателя о своем детстве, прошедшем в древнем городе ремесленников Ура-Тюбе. Автор прослеживает, как благотворно влияло на судьбы людей социалистическое преобразование действительности после Октября.
Стекольщик поставил новые окна… Скучно? Но станет веселей, если отковырять кусок замазки и … Метро - очень сложная штука. Много станций, очень легко заблудиться… Да и в эскалаторах запутаться можно… Художник Генрих Оскарович Вальк.