Разбойник - [143]

— В Чиприко, где добывают соль, кафинский модий соли (тьфу, опять модий, а не пуд.) стоит почти два аспра. Понятно, что кафинских, — Андрей стал убеждать воеводу в выгодности продажи товара именно в Трапезунде. — В Кафе, как ты видел, за тот же модий платят пять аспров. Сечешь?

— Ну?

— Баранки гну. В стольном граде императора за трапезундский модий дают шесть аспров.

— Один аспр всего и навару, — быстро подсчитал в уме воевода.

— Лука, ты дурак? — разозлился Андрей. — Ты соль покупал?

— Нет.

— Так чего споришь со мной?

— Соль и дома нужна, — возразил воевода. — Без нее никак нельзя.

— Лука, у нас шестьсот бочек соли, ты представляешь, сколько это пудов?

— Как-нибудь дойдем до дому, — упрямо гнул свое Лука.

— Смотри, Лука. Если мы переведем трапезундский счет в кафинский, то получим шестнадцать целых восемь десятых аспров Кафы за кафинский же модий. Усек?

— Богато, — опешил Лука.

— На обратном пути, просто зайдем в Чиприко и купим соль на месте. По два аспра! Сечешь?

— Ладно. Продавай, — воевода махнул рукой. — Только помни, серебро есть не станешь, когда жрать неча будет.

— Ну, спасибо, воевода. Спасибо, что разрешил, — съехидничал Андрей.

Андрей понимал, что воевода по-своему прав, просто мыслит Лука другими категориями. Категории — категориями, а простой арифметический подсчет возможных прибылей от продажи соли отрезвил Андрея не хуже алкозельзера. Захваченный груз, по предварительному подсчету, едва тянул на девяносто четыре сома. Если вычесть ввозную пошлину в двадцать аспров с тюка или бочки товара, что получится в сумме шестьдесят сомов, да на налог с продажи — три сома, то останется у князя-торгаша чистой выручки тридцать один сом. Это еще по божески, купец-то еще за фрахт платит, а сумма фрахта на соли достигает пятидесяти процентов. Хорошо, когда натурой можно рассчитаться за перевозку, тогда прибыль купца чуток по выше окажется, но все равно, торговля тяжелыми товарами чистой прибыли приносит сущий мизер.

Тридцать сраных сомов — вот цена жизни погибших воинов князя. Да с таким доходом от пиратства — впору по миру идти.

Андрей отдавал себе отчет, что легально продать соль у него не получиться. Сопоставить факты нетрудно, значит везти соль в Трапезунд верх глупости. Выход нашелся — оставить соль в монастыре. Монахи продадут соль, настоятель дал свое согласие за десятую часть. Смущало только, что товару Андрей оставлял на сумму равную доходу монастыря за три года. Это к тому, что, в настоящий момент, настоятель не мог выплатить ни аспра из своей скудной казны. Зато действуя через монахов, Андрей уходил от выплаты пошлин. Монастырю Андрей, по совету Вострой сабли, сделал вклад, помимо отданной фусты, еще князь пожертвовал пять бочек соли и серебра отсыпал на ремонт кровли почти пять кило серебра. За это настоятель одарился по царски — отдал Андрею монаха умевшего читать и писать на двенадцати языках и их диалектах. Главное, монашек знал латынь и греческий.

Через неделю, Вострая сабля заторопился в путь. Раненных оставили в монастыре, на их содержание и лечение Андрей разрешил брать серебро от вырученной соли. Специально оговорили размер — шестьсот трапезундских аспров на человека. На службы по погибшим и на похороны, если кто умрет — так же выделялась внушительная сумма.

Впереди их ждал Трапезонд. До Царьграда, в среднем, плыть дней эдак двенадцать, ну, максимум, восемнадцать. На галере и того быстрее — всего восемь дней. Андрей собирался высадить тайное посольство в столице империи, посадить их на корабль до Царьграда и домой. Но сначала зайти в Синоп, по неотложным делам. В Трапезонде у князя также нашлись дела, спасибо настоятелю, надоумил закупить квасцы. Вот только продавать их в Кафе Андрей не собирался. Была мыслишка переправить их сначала в Новгород, а там Гаврила переправит товар в Европу. Транспортировка обойдется дорого, но тут уж ничего не поделаешь.

Сам город Андрей проспал, князь проснулся только когда нава уже заходила в порт. Таможня нагрянула на судно, но развернулась, не обнаружив товаров на продажу. Воевода заплатил лишь пошлину за стоянку корабля. Андрей сошел на берег, где царила суматоха. Европейские корабли еще не прибыли в порт, но местных, черноморских судов вполне хватало.

Путь в столицу предстал легкой прогулкой, от порта до города, от силы, двенадцать верст, на нанятых лошадях, Андрей со своими ближниками добрались быстро. Вострая сабля, по дороге, просветил Андрея по истории империи. Высшие иерархи церкви не раз посещали Русь, их цель — все та же милостыня. И послухи работающие на русскую разведку в Трапезунде имелись, так что боярин вполне владел экономический информацией. Генуэзцы закрепились в Трапезунде в конце тринадцатого века, венецианцы лет так на сорок позже. Итальянцы имели свои замки в столице, Андрей мог лицезреть две крепости стоящие на морском берегу. Байло жил не в городе, а в самом замке, в его донжоне. Охраняли замки малым числом, человек по двадцать, не больше. Такого количества вполне хватало. Тем более, за итальянцев воевали их деньги. Чего им бояться, когда флорины, дукаты, заменили национальную валюту империи. Своих золотых монет империя давно не чеканит, да и вся экономика столицы направлена на обслуживание импортных купцов. Ремесленники, доводили сырье до состояния полуфабриката, много ремесленников занималось изготовлением упаковки для товаров. Огромные товарообороты требовали много тары. Прокормить империя себя не могла, хлеб, соль, завозились только итальянцами, контролирующими море. Местное купечество предпочло натурализоваться и получить гражданство Генуи и Венеции. В общем, ничего интересного Вострая сабля Андрею не рассказал. Достаточно вспомнить Россию и провести аналогии. Империя обречена. Но отличия были. Главное, императорам Трапезунда хватило ума удержать в своих руках торговлю природными ресурсами. Как не пытались генуэзцы прихватизировать квасцы, но у них ничего не выщло.