Разбойная дорога - [66]

МАЙАНА!

Было слишком темно, чтобы разглядеть лица сановников и городской знати, шествующих за носилками с троном вверх по храмовой лестнице. Я знал, что среди них идут и Джаксиан, и его отец, и военачальник. Подъем был долгий. Должно быть, жирному Нагьяку он дается с трудом.

Когда процессия подошла к дверям Обители Богини, стемнело окончательно. Мы все охрипли от крика, а теперь начали петь. С третьего или четвертого раза все запомнили слова, и мы повторяли их снова и снова, восславляя нашу богиню, умоляя ее уговорить бога прийти нам на помощь. В Обители горели факелы — там шли последние приготовления. Над головой сияли звезды. Потом огни двинулись вниз по лестнице, а дверь продолжала светиться, как маяк в ночи. Это было так прекрасно, что мы заплакали.

А потом все ушли, оставив несчастную Белджис в одиночестве дожидаться Балора. Но я не думал о ней как о несчастной Белджис. Я думал о ней как о Майане.

Площадь опустела неожиданно быстро. Людской поток выплеснулся на Большой Проспект, как Иолипи в отлив, и на улицах воцарилось веселье. Ториан все не отставал от меня, крепко держа за локоть.

— Это веселье кажется тебе несколько неестественным? — спросил я.

Он с опаской посмотрел на меня сверху вниз:

— Ты пришел в себя?

— Я что, напугал тебя? — рассмеялся я. Я охрип, устал, все тело мое болело, но мне было хорошо. — Ох, Ториан, у меня такое ощущение, словно я занимался любовью с ними со всеми, а они все — со мной! Но знаешь, мне кажется, что мы — то есть они — не так веселы, как хотели бы казаться.

— Еще бы! Вчера они не сомневались. Сегодня они уже знают, что его недаром зовут Непостоянным.

Мы все дальше уходили от храма, и мое возбуждение спадало.

— Несчастная Белджис! — сказал я. — Как страшно ей должно быть там, на троне!

— В опасении, что Балор не придет?

— Или что придет.

Ториан снова взял меня за руку.

— У тебя все еще растерянный вид. И почему она должна бояться этого?

— Здорового быка вроде этой статуи в молельне? Она… Ладно, не бери в голову.

Когда я не-много успокоился, он отпустил меня.

— Ты собираешься вернуться в трактир?

— Конечно. Почему бы и нет?

— И что ты надеешься там найти?

— Это зависит от обстоятельств, — ответил я. — Если Джаксиан говорил со своим папашей, нас убьют, стоит нам только шагнуть на порог. Скорее всего удушат. Это чище.

Лев зарычал.

— С другой стороны, — беззаботно продолжал я, — если он не говорил с отцом, он скорее всего не говорил ни с кем. В таком случае он уверился, что он все равно ничего не сможет сделать.

— И что тогда?

— Тогда он будет ждать нас лично. Он принесет нам свои искренние извинения и только после этого прикажет нас убить. В конце концов это его долг перед семьей и городом.

Ториан прошел еще несколько шагов и только тогда рассмеялся.

— Тогда зачем тебе возвращаться туда?

— А тебе?

— Потому, что я дал слово, конечно же.

— Я тоже.

— Но я же воин!

— Это означает, что ты сумасшедший?

— Иногда. А ты… — Он вздохнул. — Ты таков, какой есть.

— Вот именно, — сказал я.

Мы вошли в трактир с черного хода, так как до сих пор не знали, где у него парадный. Маленькая прихожая казалась пустой, но дверь захлопнулась за нашей спиной, стоило нам войти. За дверью стоял человек с обнаженным мечом. Словно по сигналу, разом отворились другие двери и из них вышли еще мечники. Все они были штатскими, не солдатами, и следом за ними вышел Джаксиан, а не его отец. Тарпит-старший привел бы гвардейцев, тогда как Джаксиан нанял обыкновенных головорезов. Впрочем, это мало что меняло. Все они были мускулистыми, волосатыми и на редкость грозными. Даже половины их хватило бы, чтобы совладать с нами, вздумай мы проявить героизм.

Я сорвал шапку и почтительно поклонился. Ториан последовал моему примеру. Лицо купца казалось усталым и измученным — судя по всему, он надеялся, что мы не придем. Он облизнул губы…

— Прежде чем вы перейдете к действиям, господин, — заявил я, — не позволите ли перекинуться с вами парой слов наедине? Есть еще кое-что, чего я не говорил вам раньше, ибо не был уверен в отдельных подробностях.

Джаксиан заколебался — впрочем, это было его обычное состояние. Он покосился на Ториана, который явно прикидывал шансы прихватить с собой в мир иной двух или трех мечников. Тот только пожал плечами.

— Минуту, не больше. Идите сюда. — Джаксиан подошел к одному из своих людей и взял у него меч. Потом вернулся в комнату, из которой вышел. Мы с Торианом зашли следом, и дверь за нами закрылась.

Насколько я понял, мы оказались в комнатке трактирщика. Маленькое помещение до сих пор не остыло от дневной жары. В комнате стояло несколько стульев. Три свечи освещали ее неровным, трепещущим светом, добавляя к запаху винных паров вонь дешевого воска. Сквозь щели в дощатой перегородке в комнату доносился смех. У единственного зарешеченного окна стоял небольшой стол, заваленный пластинами для письма и обломками мела; другого выхода из комнаты не было.

Джаксиан облокотился на стол и упер меч острием в пол.

— Б-быстрее, — хрипло сказал он.

Я не осмелился сесть.

— Есть семьи, — начал я, — над которыми довлеет проклятие. Я хочу поведать вам об одной из таких семей. Жил один человек, у него было три сына. Сам он был купцом; имя его не имеет значения. Первые два его сына умерли в младенчестве. Сам он имел несколько сестер, но ни одного брата, и он страсть как не хотел, чтобы род его оборвался с ним. Поэтому, хоть первые два раза жена его рожала тяжело, как ни любил он ее, он все же зачал третьего сына. Родив его, несчастная мать слегла с лихорадкой и умерла.