Разбег - [37]

Зина проснулась на рассвете от крика. Сначала она подумала — кричит осел, но нет — это человеческий голос.

— Ну и орет! — удивилась Зина. — Вы спите, Тамара Яновна?

— Чего ты? — спросила она спросонок.

— Орет, говорю, кто-то. Не голос, а иерихонская труба.

— Это азанчи на молитву мусульман будит, — пояснила Тамара Яновна. — Но нам тоже надо вставать, хоть и неверующие. В Душаке теперь тысячи людей, а нас, медиков — только двое. Больные, наверняка, появятся в первый же день.

— Тогда я встаю, — сказала Зина, сбросила одеяло, надела халат и пошла во двор, к умывальнику.

Клуб от поселка отгорожен невысоким дувалом. За ним — полукаменные, полуглиняные дома, войлочные кибитки, овечьи загоны. Зина пригляделась, хмыкнула: туркменки спозаранок хлопочут по-хозяйству. Делают свое дело неторопливо и аккуратно — саранча их нисколько не пугает.

Умывшись, Зина вышла со двора и пошла к первой кибитке. Возле нее старуха доила верблюдицу. Рядом сидел мальчуган лет десяти. Зина поздоровалась. Старуха улыбнулась ей и опять замялась своим делом.

— Эдже, — заговорила Зина по-туркменски. — Саранча прилетит сюда, не боишься?

Старуха не поняла, о чем ее спрашивают и опять улыбнулась. Мальчуган засмеялся и побежал к соседней юрте. Вскоре вернулся с молодым туркменом. Тот спросил:

— Чего надо, девичка?

— Ничего пока, — отозвалась Зина. — Вот спрашиваю вашу бабушку про саранчу.

— Я мулла, — представился он Зине и пояснил: — Саранча послана аллахом. Нельзя убивать саранчу. Если убьешь саранчу, то после нее приползут скорпионы, фаланги и змеи. Тогда они искусают всех людей. Такова воля аллаха.

— Скажите-ка, какая мудрость, — усмехнулась Зина. — Даже смешно слышать. Вроде бы знаете по-русски, ученый человек, а несете ересь.

— Все во власти аллаха, девичка, — строже сказал мулла. — Иди своей дорогой… Иди, иди!

— Ну, ладно, обиделся! Верь на здоровье в своего аллаха, — отмахнулась Зина и пошла в клуб.

Весь день медички поджидали больных: думали кто-нибудь обратится за помощью, но так и не дождались, Тамара Яновна забеспокоилась.

— Если и есть заболевшие, то все равно сюда не придут. Слишком далеко от нас люди. Придется на день выбираться отсюда и идти к ним. А вечером — назад.

— Арбу бы нам, — сказала Зина. — Я видела у кибиток арбу и осла. Нагрузили бы в нее все, что необходимо, и поехали бы на саранчовый фронт.

Мулла на этот раз пригласил женщин к себе в кибитку и поставил перед ними чашку с чалом.

— Пейте… Верблюжий чал — самое ценное из лекарств. Никакие порошки не заменят его.

— Спасибо, дорогой мулла… Вообще-то, мы к вам насчет осла и арбы. Хотели поехать в поле, — начала Зина.

— Саранча — тварь святая, — нахмурился мулла. — Люди, когда им говоришь о саранче, не верят. Но я вам покажу сейчас.

Мулла удалился и вскоре вернулся, зажав двумя пальцами саранчука. Зина прыснула от смеха. Тамара Яновна улыбнулась:

— И в чем же «святость» саранчи?

— В начертаниях аллаха, женщина! — воскликнул оскорбленный насмешливым тоном гостьи мулла. — Посмотрите сюда… Да, да, на ее крылья! Разве вы не видите: на крыльях саранчи написаны молитвы!

Тамара Яновна пригляделась и увидела на жестких крыльях насекомого замысловатые узоры, напоминающие арабскую вязь. Простое сходство, но каковы обобщения! Ничего не скажешь — религия не дремлет. Каждую чертовщину проповедует во вред Советской власти. Но с муллой бесполезно спорить. Зина права — надо повежливей.

— Смотрите-ка, — притворно удивилась Тамара Яновна. — В самом деле, на крыльях саранчука арабская надпись. Неужели эту «надпись» сделал сам аллах?! Поражаюсь способностям аллаха. Сколько же он трудился, если учесть, что саранчуков на земле не счесть!

— Это мог сделать только один аллах, — с важностью мудреца изрек мулла. — Поезжайте к своим людям и скажите им: если они будут убивать саранчу, то гнев аллаха падет на их бедные головы. Мне жалко их:

Тамара Яновна с трудом подавила улыбку. А Зина вновь взмолилась:

— Мулла-ага, дайте нам на время арбу и осла. Мы будем молиться, чтобы аллах вознаградил вас за оказанную помощь нам!

— Хорошо, девичка, — согласился мулла. — Бери осла, бери арбу — езжай.

Час спустя они ехали на арбе вдоль речки Чаарды к границе. Правее, растянувшись в линию на несколько километров, люди сражались с саранчой, преградив ей путь к культурным посевам. Вдали над равниной стелился черный дым, воняло керосином. Неумолчный гром доносился оттуда: это люди били камнями и палками по пустым бочкам и ведрам, стараясь устрашить саранчу. В оглушающий гром железа вплетались людские голоса.

Медички остановили арбу возле лагеря. Люди, усталые, злые, чумазые от пыли и керосиновой копоти, рыли продольную траншею. Саранча скатывалась в нее. Тут же ее закапывали. Несколько человек ходили с мешками и рассыпали по полю жмыховую муку. Увидев арбу и в ней медичек, бойцы потянулись к ним. Больных пока не было, но царапин у всех хватало. В ход пошел йод, бинты. Тамара Яновна попросила, чтобы позвали уполномоченного. Еще до отъезда из Ашхабада в ЦК были назначены в каждый отряд чрезвычайные уполномоченные — ЧУСАРы. На них лежала вся ответственность за организацию борьбы с саранчой. Здесь уполномоченным оказался секретарь райкома комсомола. Крикливый юноша с метлой бегал вдоль траншеи, сметая саранчуков. Он не обращал внимания на подъехавших медиков. Наконец, подошел.