Разбег - [34]

— Сколько тебе лет, Сердар?

— Восемнадцать, — отозвался он.

— Он всего на месяц старше меня, — тотчас вмешалась Зинка, — но преуспел, как никто другой. Он уже в авиамодельной мастерской учился, и на планере летал, и с парашютом прыгал! Вообще, человек без страха. Я тоже сначала хотела стать летчицей, но передумала. Все-таки, медицина мне ближе.

— Ты уже на втором курсе, кажется?

— Ну, да. На акушерском. Тамара Яновна наш факультет ведет… Ну, вот и явились! — тут же воскликнула она, услышав в коридоре возбужденные голоса.

Лилия Аркадьевна почувствовала, как замерло у нее сердце. Чтобы скрыть прихлынувшее волнение, она взяла из рук Сердара пластинку.

Ручьева вошла первой со свертками в руках. Иргизов придерживал дверь.

— О, у нас гостья! — воскликнула Нина. — Добрый вечер. Наверное, вы и есть преподаватель… Ваня, прости, забыла фамилию.

— Знакомься, это Лилия Аркадьевна, — мой давний товарищ.

— Здравствуйте, — Лилия Аркадьевна подала руку. Актриса показалась ей роскошной женщиной. Красота царственная, хотя и в строгом шерстяном платье, поверх которого обыкновенный вязаный жакет.

Лилия Аркадьевна почувствовала некоторую робость. Ей вдруг стало больно за свой вид и за то, что так интимно близок Иргизов с этой, знающей себе цену, женщиной. Нина назвала его запросто, Ваней, а он, Чтобы не огорчить ее, назвал Лилию Шнайдер «давним товарищем». Уже не друг, а давний товарищ.

Лилия Аркадьевна еще не успела справиться с «первым ударом», а вот уже и второй, более ощутимый, Ручьева смяла жакет, вошла в комнату Иргизова, повесила его и, выйдя, принялась хозяйничать.

— Сердарчик, будь добр, сними со стола граммофон. Вот умница! А вы, Лилия Аркадьевна, снимите скатерть — застелим свежую. Ты, Зинуля, неси тарелки.

В считанные минуты стол был накрыт, и Нина же пригласила всех за стол. И прежде чем сесть, подошла к Иргизову, влюблено заглянула ему в глаза и прикоснулась к галстуку.

— Может быть, снимешь?

Он позволив ей снять с себя галстук и расстегнуть верхние пуговицы на рубашке. Лилия Аркадьевна почувствовала спазм в горле и пожалела: «Зачем, зачем я пришла?»

— Ваня, бери бразды в свои руки, — сказала Нина и разлила в бокалы вино. Затем в рюмки налила коньяк.

Иргизов встал из-за стола, посмотрел на Сердара:

— Ну, что, джигит, помнишь еще, как меня из колодца вытаскивал?

— Помню, дядя Ваня, — смутился Сердар.

— Из какого колодца? — вырвалось у Лилии Аркадьевны.

— Как!? — удивилась Нина. — Разве вы не знаете этой истории? Ваня, что же ты не рассказал о себе своему давнему товарищу!

— Не довелось, — сказал Иргизов. — У нас с Лилией Аркадьевной разговоры, в основном, о политике… Сердар, мы собрались сегодня, чтобы отметить, может быть, самую важную веху в твоей жизни… Ты — недавний бедный пастушок, сын батрака Чары Пальванова, сегодня с направлением туркменского рабоче-крестьянского правительства отправляешься в авиационную школу. Пройдут годы, а время, Сердар, летит быстро, и вернешься ты в свою родную Туркмению на серебристых крыльях аэроплана…

Сердар смутился, опустил голову. Иргизов решил, что говорит слишком помпезно; заговорил шутливо.

— Я очень счастлив, Сердар, что упал именно в твой колодец. Иначе бы не встретился с тобой. А если б мы не встретились с тобой, то не встретил бы ты и Зину, и Нину, и Лилию Аркадьевну… Выпьем, друзья, за Сердара — будущего летчика. Пусть будет жизнь его крылатой!

Лилия Аркадьевна подняла бокал с вином, слегка прикоснулась к нему губами. «Даже в тосте, — подумала она с раздражением, — он упомянул раньше ее имя!» Ей хотелось показать себя с самой лучшей стороны. В конце концов, за ее плечами университет, Москва… Лилия Аркадьевна подумала: что бы такое рассказать, но так и не придумала. Она как-то неловко и беспомощно посмотрела на Иргизова. И ему стало жаль ее. «Зачем вы сюда пришли? — спрашивал и упрекал его ответный взгляд. — Неужели вам непонятно, что судьбой мне начертано быть с этой женщиной?»

Нина, напротив, чувствовала себя очень уверенно. У нее — врожденная русская простота, непринужденность. Ей совершенно безразлично, в каких отношениях Иргизов с этой, в общем-то приятной и обаятельной Лилией Аркадьевной. Может быть, даже он и грешен, как большинство мужчин. Но ей важно, чтобы сейчас, в сию минуту, когда тут сидит возможная, соперница, Иргизов ухаживал за Ручьевой. Она для него все на свете: бог, жена, мать, радость и наслаждение. Нина это хорошо чувствует. Ей тоже стало жаль гостью. Но не толкать же Иргизова в объятия этой, явно неравнодушной к нему, учительнице. Нина скосила глаза на Лилию Шнайдер, положила руку на плечо Иргизову.

Лилия Аркадьевна окончательно сникла: «Это уже пытка! Зачем я сюда пришла? Да пусть он катится ко всем чертям со своей актрисой!» С минуту она собиралась с духом, чтобы встать и уйти, наконец решилась.

— Ну что, мой «давний товарищ», мне пора идти. Повидалась с вашим младшим другом, Сердаром. Очень приятный молодой человек. Желаю тебе, Сердар, чтобы мечты твои все исполнились… — Она замешкалась и предложила: — Если можно, давайте выпьем еще по одной за парня?

— Ах, как вы добры! — воскликнула Нина. — Только не спешите, ради бога. Без вас нам станет скучно!