Разбег - [112]

— Че ж не узнать, все пацаны вас знают, — отозвался он, не поднимая глаз.

— Знают, как «милиционершу» — ты это хотел сказать? — Лилия Аркадьевна подошла к нему и приподняла за подбородок. — Но меня-то ты знаешь по-другому… Знаешь ведь?

Сережка посмотрел на нее синими непонимающими глазами, и Лилия Аркадьевна печально покачала головой:

— Боже мой, как же ты похож на своего отца — две капли воды. Сережа, я — тетя Лиля — неужели не помнишь? Мы же с тобой вместе были на свадьбе твоей тетки!

— А-а! Так это вы?! — обрадовался Сережа, и Лилия Аркадьевна вновь подумала: «Даже манеры Иргизовские».

— Я, конечно, — сказала Лилия Шнайдер, — гроза беспризорников, но, как видишь, — самая обыкновенная.

Сережа удивленно смотрел на нее, и она почувствовала и поняла, что, собственно, кроме Зины и ее, Лилии Аркадьевны, у него никого больше нет. Отвернувшись к окну, она усилием воли подавила в себе непрошеные слезы и погладила его по голове.

— Хорошо, что мы с тобой встретились, Сережа… Очень хорошо… Мы ведь были друзьями — твой отец и я… Я смотрю на тебя и вижу в тебе твоего папу… Мне кажется — он жив, только помолодел…

Опустившись на колени, чтобы заглянуть ему в глаза, она увидела, как борется, по-мужски сурово с предательскими слезами, мальчик. Губы его кривились, брови хмурились. «Вот так рождаются мужчины», — подумала Лилия Аркадьевна и поцеловала его, с трудом сдерживая слезы.

— Я буду любить тебя, как любила тебя твоя мама.

Сережка не выдержал — по лицу у него потекли слезы. И он, безмерно проникаясь чувством преданности к Лилии Аркадьевне, но стыдясь собственных слез, отвернулся и лег подбородком на спинку стула.

— Сереженька, я очень хочу, чтобы ты жил у меня, — умоляюще выговорила Лилия Аркадьевна. — У нас тебе будет хорошо… У меня дочка… Зовут ее Шурочкой… Ей десятый год — она пошла в третий класс. И бабушка — Вера Сергеевна, очень добрая… Ты слышишь меня, Сережа?

Он не отозвался, но плечи его, поднявшись к затылку, выразили стесненное согласие. Лилия Аркадьевна зашла со спинки стула и снова встала на колени, обняв его за плечи. В этой позе и застала Лилию Шнайдер, войдя в кабинет, Зина.

— Здравствуйте, Лилия Аркадьевна! — выпалила она. — Ну, где он? — Увидев Сережку, улыбнулась и сделалась тотчас строгой: — У, таракан шестилапый. Люди учатся, а ты? По кирпичным ямам шляешься. В карты играешь!

— Ну-ну, Зинуля, не надо так, — защитила Сережу Лилия Аркадьевна. — Мы уже договорились с Сережей: он будет жить у меня. Места у нас предостаточно, обстановка нормальная. Что касается школы, завтра же он отправится на уроки.

— А учебники? — растерянно сказала Зина. — Он учебники свои забросил.

— Ничего не забросил, они — на Артиллерийской, — возразил Сережка.

— Вот видишь, а ты накинулась на парня, — упрекнула Лилия Аркадьевна, незаметно моргнув Зине, чтобы не перечила. — Сейчас мы пойдем на Артиллерийскую, возьмем портфель с учебниками и отправимся прямо к нам.

— А ты, значит, и на Артиллерийскую бегал? — упрекнула племянника Зина. — Чего туда бегать-то? Знаешь же, что я все вещи твоего отца и матери перевезла к себе.

— Вещи-то перевезла, а книжки? — с вызовом отозвался Сережка. — Книжки-то его все оставила. Все учебники по истории и археологии там, на полках, и чемодан с черепушками под кроватью.

— Сейчас не до истории, — попробовала защититься Зина, но Лилия Аркадьевна посмотрела на нее с укоризной… И они пошли…

Дом на Артиллерийской, в котором когда-то жили Иргизовы, теперь выглядел сиротливо. Крыльцо занесено песочной пылью, на подоконниках тоже песок. В коридоре темно — ни души. Сережка достал ключ из-под старого половика, открыл дверь. Вошли в квартиру. В ней пустой шкаф, дверцы распахнуты, стол без скатерти, сквозь ставенки в окна пробивается свет. Лилия Аркадьевна с жалостью оглядела комнату.

— Сережа, а зачем ты ключ под половиком оставляешь? Узнают твои огольцы — мигом тут ночлежку устроят: в самом центре города. Дай-ка мне ключ.

— А если вдруг они приедут, тогда как же? — возразил Сережа, протягивая ключ. — Они и в дом не смогут попасть.

— Кто приедет? — не поняла Лилия Аркадьевна.

— Мама… или отец, — выговорил с трудом Сережа. — Может, еще — ошибка какая-нибудь… Может, еще живы…

Лилия Аркадьевна и Зина беспомощно переглянулись. Промолчали обе. Много еще пройдет времени, прежде чем Сережа смирится со страшной, невосполнимой потерей.

В доме у Лилии Аркадьевны встретила их мать. Седая, сгорбившаяся женщина, она не сразу поняла — что за люди пришли с ее дочерью.

— Мама, познакомься, — сказала Лилия Аркадьевна. — Это сын Иргизова — Сережа: он будет жить у нас. А это Зинаида Алексеевна — его сестра.

Вера Сергеевна удивленно посмотрела на дочь, но тотчас ее удивление сменилось трогательной добротой — поняла, что дочь приняла самое разумное решение. Шурочка глазела то на мать, то на бабушку, которая сразу же повела Сережу к себе в комнату, затем догнала их:

— Ты с фронта приехал? — спросила, пока еще не понимая — откуда привели чумазого, в драной рубахе мальчишку.

— С фронта, — сказал Сережка. — С кирпичного…

XXI

В дом Чары-аги Пальванова, вернувшегося из долгой поездки, с фронтовиком сыном, несколько дней шли старые друзья и знакомые. Шли послушать старика о его странствиях и взглянуть на Сердара… Летчик-истребитель возвратился домой без руки. Левый рукав его гимнастерки, которую пока что он не собирался менять на гражданскую рубашку, был подоткнут под широкий офицерский ремень. И на груди у Сердара красовались два ордена.