Раз — попаданец, два — мерзавец - [8]

— Завтра едет саксонский курьер с бумагами, мне поручено достать их, — важно сообщил я.

Мои слова заглушила музыка.

— Модный танец! — воскликнула Анна и вскинув хорошенькую головку приказала: — Ведите меня в зал!

«Ну и сказал ей, — думал я, стоя возле компаньонки. — Ну, что? Она никому не выдаст. Нельзя было не поделиться с нею радостной новостью!»

Но когда бал закончился, и я приехал назад к Юрию, чтобы отправится на дело, вслед за мной денщик объявил и ввёл Беренклау.

— Вот как, господа? — сказал он с улыбкой. — Вы получаете поручения перехватывать шпионские бумаги? Поздравляю вас.

Я похолодел. Вот кого я видел в толпе, вот чье злое лицо смотрело на меня. Неужели Беренклау подслушал мой разговор с Анной?

— Я думаю, — сказал Беренклау, словно прочитав мои мысли, — когда получают такие поручения, о них не говорят на балу.

— Вы подслушали? — возмутился я.

Юрий молчал, с неопределенной улыбкой глядя в угол.

— Я ничего не подслушал, — строго ответил Беренклау. — Я всё услышал, стоя позади вас.

Он был прав и наслаждался этой правотой.

— Послушайте, — сказал я, — вы ведь не будете рассказывать это другим.

Он пожал плечами:

— С чего это я буду хранить ваш секрет, если вы сами не заботитесь о его сохранении?

Ясно! Он мстит мне за инвалида. Что я натворил!

«Расскажу, всем расскажу, — говорила наглая улыбка Беренклау, — и ничего ты со мной не сделаешь!»

— Хм, — пробормотал Юрий, — вы не будете хранить секрет? Тогда, простите сердечно, придётся вас убить.

Беренклау выпучил глаза и спросил почти вежливым тоном:

— А какого чёрта?

— За разглашённую правительственную тайну.

— Но ведь он тоже… — проблеял Беренклау, указывая на меня.

— Если кто-нибудь узнал о важном деле, которого никто не должен знать, есть и второе средство, чтобы он не разболтал дальше, — ухмыльнулся Юрий. — Сделать его своим сообщником. Вы согласны, Беренклау?

Тот кивал головой, как заводная кукла.

— А он не продаст? — спросил я.

— Не думаю. Если дело удастся, награда выпадет слишком значительная, чтобы продался. Двести рубленных.

— Да, конечно, согласен! — заволновался Беренклау. — Можете быть уверены!

— Завтра под вечер поедете по дороге на Ямбург, — сказал Юрий. — Вот в этой бумаге полное описание курьера и внешний вид документов. Если не удастся вам, тогда будет наша очередь. Согласны?

Беренклау кивал головой.

— Тогда отправляйтесь немедленно!

Беренклау низко поклонился и выскочил за дверь.

— А ведь он редкостная дрянь, — сказал Юрий. — Я о нем могу порассказать. Попался два раза на краже. У одной дамы была шкатулка с бриллиантами… знаешь, оправленными в золото и серебро. Так этот негодяй пришёл на праздник в её дом и стащил шкатулку. Но каков хитрец: драгоценности забрал, а шкатулку одному честному человеку подбросил.

— И что же? Честного человека осудили? — заволновался я.

— Осудили бы, но я вспомнил, что видел его в то самое время, когда он якобы крал шкатулку. Потом и другие кое-что вспомнили. Короче говоря, освободили его. Но только я знал, кто вор.

— И пожалел его.

— Да, он пришёл и упал на колени. Мол, матушка больна, отец старый, а если важный его дядя узнает об этом несчастье, то откажется ему помогать.

— И ты поверил.

— Да… а потом уже ничего доказать не мог… Я же говорю — он редкостная дрянь. Но только так мы можем заткнуть ему рот.

— Как ты всё хорошо устроил! — восхищённо произнёс я.

— С кем устроил? — задумчиво спросил Юрий. Он уже явно думал о другом.

— A с Беренклау. Он нам не помешает?

— Не помешает.

— Как же ты быстро нашёлся?

Он усмехнулся:

— А вы, князь, быстро перешли со мной на «ты».

Блин! Меня подвела привычка людей двадцать первого века «тыкать» встречным и поперечным. Я начал бормотать извинения, но Юрий отмахнулся:

— Это даже лучше. Моя мать — кузина семиградского володаря, мы — ровня. «Ты» так «ты», только при чужих не забывайся.

— Но ты быстро сообразил с этим негодяем.

— Подумаешь, хитрость великая. Если кто-нибудь узнал о твоём деле, которого никто не должен знать, то, чтобы он не разболтал дальше, лучше всего сделать его своим сообщником. Нам удобнее было ехать втроем перехватывать бумаги, но я решил сэкономить. Вот чёрт и прислал этого Беренклау третьим. От судьбы не уйдёшь, и нужно уметь её в свою пользу оборачивать.

— А Беренклау не продаст? Не испортит дела? — нерешительно спросил я, всё ещё мучаясь собственной неосторожностью на балу. Меня смущало, что Беренклау — вор.

— Подумаешь — испортит! Что бы ни случилось, так тому и быть. Если дело удастся, награда будет значительная, и он будет молчать. А я доложу майору, кто поедет со мной. Если негодяй выдаст, он должен будет отвечать головой. Как и я, и ты. И мы можем все испортить. Всего не предусмотришь.

Глава 4 ВЫРНИКУШ И НАМЫСТЫНКА

— Завтра вечером за курьером поедет Беренклау и будем ждать от него вестей, — сказал Юрий. — Но тебе тесно у меня, князь Дмитрий, я нашел тебе квартиру. Есть тут молодой поручик Майский, не особенно знатный и не богатый человек, но родня генералу Загряжскому. Кругом в долгах, к вечеру всегда пьяный и часто за всякие истории попадает на гауптвахту. Но его любят. Только я тебя к нему в жильцы не послал бы, но в его большом доме (собственно не его, а теткином, но тетка все больше в других домах и имениях живет) два крыла. В одном наш милейший поручик куролесит, а другое пустым пусто. Вот там и будешь жить.